Однако вчера я ей сказал правду, ей придётся смириться. Более того, мы обсудим всё, нам нужно только встать на нейтральной передаче. Потому что пока мы то газуем в эмоциях, то тормозим. И ни одно, ни второе не доставляет ей комфорт. А мне хочется, чтобы она…

Выдыхаю.

Этот взгляд, пылающий лютой ненавистью, он вспорол внутри что-то. Потому что я знаю, как могут смотреть эти глаза. Я, мать его, знаю и помню, как они смотрели. Сейчас от того взгляда лишь оттенок глаз, и больше ничего.

Белый вчера чуть душу не вытряс, когда спрашивал зачем мне её адрес. Придумал какую-то ересь, мол, что-то мне от неё нужно, потому что в отеле моём работает.

Телефон, наконец, оживает только входящим звонком от жены, смахиваю экран, осознавая, что дальше игнорировать – это бред.

– Привет, – хриплю, указываю продавцу, что ещё одна корзина стоит неразобранная.

– Руслан, ты где? – явно злится: – Тебя не было всю ночь…Ничего не хочешь сказать?

– Так вышло, – продавец недоумевает, а я уже раздражаюсь, сколько можно пробивать.

– Руслан, – слышу её истеричный смешок: – Ты, кажется, переходишь границы…

Вздыхаю, надо ей рассказать, иначе это превратится в вакханалию.

– Я позже приеду, и мы обязательно поговорим, идёт?

– Я жду! – бросает она и тут же сбрасывает звонок.

Продавец, в конце концов, заканчивает, и я, расплатившись, качу тележку покупок в сторону паркинга. Я не знаю, нужно это им или нет, но по факту собирал всё с пометкой «пять плюс».

Загружаю в машину и еду в сторону её дома.

«Привет. Я буду через полчаса».

Она читает, вижу.

«Мы на площадке»

Приходит короткий ответ.

Давай, Северов, не обольщайся.

Пока еду, пытаюсь раскинуть, как поступить лучше… И занимаюсь полной хернёй, но для другого нужна холодная голова и чистый разум.

Достать пару пакетов для начала, а потом всё остальное. Или вообще взять один, а потом поднять это всё в их квартиру.

Вчера, когда увидел, где она живёт…чёрт. Там даже не развернуться, хоть и комнату я не видел, но мне хватило крошечной кухни и обшарпанных стен. Дерьмо.

Ладно, Северов, не гони коней.

Попозже, пусть она привыкнет к мысли.

Когда паркуюсь у её дома, глаза невольно ведут на детскую площадку, и я тут же узнаю девочку в розовой шапочке.

Улыбка тянется сама собой.

Сложно вообще обозвать эмоции, которые я чувствую. Будто я люблю заочно, просто так. Будто это что-то другое, то, что ты никогда ранее не знал и не понимал. Сейчас оно в момент появилось в твоей чёрствой душе, и ты ничего не можешь сделать.

Оно есть. И, мать вашу, без него теперь никак.

Веду глазами дальше, не вылезая из машины, и замечаю Веронику. Она в лёгкой дутой куртке сидит на скамейке. Задумчивая и печальная. И тут же хочется что-то сделать, чтобы стереть это.