Я открываю рот, но он перебивает:

– Ты замужем?

– Это не имеет значения. Мы с вами знакомы?

– Конечно, Юля-кривуля, – с холодной насмешкой. – Я сразу тебя узнал. А вот ты… Как ты могла меня забыть? Даже обидно немного.

Я замираю.

Смотрю на него внимательнее.

И вдруг всё становится на свои места.

Этот взгляд. Этот тон.

Эта невыносимая морда, которая ещё много лет после школы снилась мне в кошмарах!

Петров…

– Ты?! – Вырывается у меня прежде, чем я успеваю совладать с эмоциями…

Юля.

– Ты?!

– Да, это я, – Ян разводит руки в стороны. Криво ухмыляется. – Неужели правда не узнала?

Боже, действительно, как я могла?

Эти чётко очерченные губы, эти глаза. Петров сильно изменился, возмужал, заматерел, но одно в нём точно осталось неизменным – он всё тот же избалованный вниманием мальчишка, провоцирующий окружающих и создающий хаос везде, где появляется.

– Не узнала, – чтобы скрыть нервную дрожь, прячу руки под стол и сжимаю крепко пальцы.

– А вот если бы ты ходила на встречи выпускников, ты бы знала, как я выгляжу. Ты в курсе, что мы собирались в октябре?

– В курсе.

– А до этого – в апреле.

– Знаю.

– Я ждал.

– Не смеши.

– Почему не пришла? Почему не пришла ни на одну встречу?

– Была занята, – небрежно пожимаю плечами.

Ян хмыкает, складывает руки на груди и чуть склоняет голову, высверливая взглядом дыру в моём черепе.

– Ты была занята пятнадцать лет?

– Да, я была занята пятнадцать лет.

Он качает головой, усмехается.

– Ладно. А то я уж было подумал, что ты избегаешь своих любимых одноклассников.

Меня передёргивает.

Любимые одноклассники? Интересно, какие именно? Те, кто издевался надо мной? Или те, кто просто молча смотрел, как это происходит?

У меня не было друзей среди одноклассников. «Школьные годы чудесны» – точно не та мысль, которая проносится в моей голове, когда я вспоминаю детство.

И главная причина тому сидит сейчас прямо передо мной, источая такой плотный шлейф прошлого, что мне хочется открыть окно и высунуться наружу, чтобы вдохнуть свежего воздуха.

Я думала, что всё давно пережито и забыто.

Думала, что меня больше это не задевает.

Но теперь, когда прошлое буквально распахнуло дверь с ноги и ворвалось в моё тихое настоящее, я понимаю, как сильно заблуждалась в своих самонадеянных выводах.

– Ну, раз уж мы поговорили, я так понимаю, инцидент исчерпан? – Голос Яна расползается по комнате, застревая в моих ушах.

Поднимаю на него взгляд.

– Нет, конечно!

– Юль, в чём проблема?

– В чём проблема? – Вспыхиваю, как спичка. – Твой племянник держит в страхе всю школу! Он – зло воплоти! Хочешь, чтобы я закрыла на это глаза?!

Губы Яна растягиваются в такой идиотской улыбке, словно он получает удовольствие от ситуации.

Впрочем, почему же «словно»? Ему всегда нравилось меня изводить.

– Что ты лыбишься, Петров?

– Ты такая забавная, когда злишься. Ты знала, что когда ты сердишься, у тебя на лбу проступает венка?

Резко подскакиваю с места. Отвернувшись, прикладываю холодные пальцы ко лбу. Кожа под подушечками пульсирует и горит.

Ян улыбается ещё шире.

Подхожу ближе, глядя на Петрова сверху вниз в надежде, что это предаст моему требованию веса.

– Ты должен поговорить со своим племянником. Иначе я…

– Иначе что? – С откровенной издёвкой.

– Я костьми лягу, но добьюсь его исключения из лицея!

– Это вряд ли, конечно, однако… Ты можешь попробовать. Будет забавно наблюдать за твоими неуклюжими попытками восстановить справедливость.

Закусив губу, качаю головой.

– Чему я вообще удивляюсь? Яблочко от яблони недалеко падает.

– Вообще-то это не моё яблочко.

– Корни у вас явно одни.

– Ты, я смотрю, неплохо разбираешься в растениях, да?