– Понимаешь, Люба, сегодня весь мир решил доказать, что законы Мерфи были слишком оптимистичными.

– Опять твои преувеличения, – махнула рукой супруга. – Лучше почитай, что тебе пришло.

Пётр Петрович взял конверт и начал читать: "Уважаемый Пётр Петрович! Спешим сообщить, что вы выиграли в лотерею главный приз – путешествие на двоих на необитаемый остров…"

– Люба, – задумчиво произнёс Невезухин, – а ты не находишь странным, что из всех людей именно я выиграл путешествие на необитаемый остров? Именно сейчас, когда по телевизору передают про приближающийся к этому региону ураган "Армагеддон"?

– Да ладно тебе, Петя! Может, это знак, что твоя удача наконец повернулась к тебе лицом?

– Боюсь, что если моя удача повернётся ко мне лицом, то только для того, чтобы показать язык, – философски заметил Пётр Петрович, устраиваясь в своём любимом кресле.

В этот момент кресло неожиданно развалилось.

– Вот видишь, – сказал он, лёжа среди обломков, – даже мебель со мной согласна.

Но на следующий день выяснилось, что в лотерейном билете была опечатка, и путешествие предназначалось однофамильцу Петра Петровича из соседнего города. А ураган "Армагеддон" изменил траекторию и обрушился на совершенно другой остров.

– Знаешь, Люба, – сказал вечером Пётр Петрович, – я, кажется, понял, в чём моё везение.

– И в чём же?

– В том, что даже моё невезение работает как-то… неудачно.

И действительно, как бы судьба ни пыталась подстроить Петру Петровичу неприятности, они всегда оборачивались чем-то забавным и почти безобидным. Возможно, в этом и заключалась его особая, невезучая удача.

Марина всегда считала, что её муж Игорь немного странный. Но когда речь заходила о коте Барсике, странность превращалась в настоящее помешательство. Игорь был настолько помешан на своём котеньке, что инструкция по уходу за Барсиком могла посоревноваться разве что с технической документацией на атомную электростанцию.

– Мам, – Марина театрально развернула исписанные каракули, – здесь всё расписано буквально по минутам!

Зинаида Петровна, женщина с сорокалетним бухгалтерским стажем и двумя выросшими детьми, только усмехнулась:

– Да что там может быть сложного? Накормить, погладить, в туалет сходить.

– Это про кота или про меня? – хмыкнул Игорь, появляясь в комнате с очередной распечаткой.

Барсик, наблюдавший за происходящим с подоконника, выглядел самым невозмутимым существом во вселенной. Его янтарные глаза выражали абсолютное презрение ко всем человеческим церемониям.

Инструкция Игоря была поистине шедевром бюрократической мысли. Отдельные главы были посвящены правильному расчёсыванию шерсти, методике игры с котом, температурному режиму питания и даже психологическому микроклимату.

– Если Барсик будет казаться грустным, – зачитывал Игорь, – необходимо включить классическую музыку. Предпочтительно Моцарта или Чайковского. Ни в коем случае не Шнура!

Зинаида Петровна закатила глаза. Барсик многозначительно моргнул.

Накануне отъезда была проведена генеральная репетиция. Игорь демонстрировал матери тонкости кормления, выгуливания и развлечения кота с такой серьезностью, будто готовил её к высадке на неизведанную планету.

– Если что-то пойдёт не так, – торжественно провозгласил он, – звони немедленно!

– Да куда уж, – проворчала Зинаида. – У меня, между прочим, свои дела есть!

Барсик наблюдал за происходящим с видом светского льва, который случайно попал на совещание бухгалтеров.

Первый день после отъезда молодой пары начался для Зинаиды с тотальной разведки. Она методично обходила квартиру, ища потенциальные очаги котовредительства. Люстры, книжные полки, горшки с цветами – всё было под подозрением.