Блок 17-В располагался в одной из заброшенных шахт первой волны колонизации, переоборудованной под казарму. Пятьдесят две капсулы. Один душ. Один фильтрованный бачок воды. Камеры слежения в каждом углу. Громкоговоритель с ежедневными инструкциями.

Двери открывались по сигналу из центральной комманд-секции. Ни у кого не было собственных ключей. Ни у кого не было права на личное пространство.

Алексею выдали койку №38. Внизу. Возле вентиляционного выхода, откуда тянуло кислородом с привкусом пыли и крови.

Он прошёл мимо других заключённых. Кто-то спал. Кто-то просто смотрел в потолок. Один – лысый, с зашитыми губами, – вырезал что-то на куске пластика. Другой – крепкий мужчина лет пятидесяти с жёлтым шрамом на скуле – смотрел прямо на Алексея.

– Новый? – хрипло спросил он.

Алексей кивнул.

– Военный?

– Бывший.

– Здесь все бывшие. Бывшие убийцы. Бывшие политики. Бывшие идеалисты. Бывшие люди.

Он протянул руку.

– Вик. Блок старший. Неофициально, но ты меня будешь слушать, если хочешь проснуться утром живым.

Алексей пожал руку. Кожа на пальцах Вика была как наждак.

Через час раздался сигнал. Громкий, жужжащий, будто кто-то вбивал гвоздь в ухо.

– Группа патруля: 17-В, 38, 42, 29. Срочный выход. Зона внешнего барьера. Обнаружено расхождение сигнала в тоннеле Т-3. Протокол 4-B. Экипировка в секторе R-2.

Вик махнул Алексею:

– Вот и началось.

Их экипировали на ходу: тонкие бронекомбинезоны, старые винтовки с оптическими визорами, дыхательные модули. К шлему крепилась камера. Всё фиксировалось. Всё – под контролем.

Они вышли через шлюз на поверхность.

Это был первый раз, когда Алексей увидел Марс не через купол, а вживую.

Небо – мертвенно-оранжевое. Пыль, будто дым. Ветра нет, но воздух словно шепчет. Красная равнина простиралась до горизонта, усеянная чёрными обломками, остовами старых станций, забытых контейнеров, сгоревших дронов.

– Тоннель Т-3 – старая вентиляционная шахта. В прошлом месяце там кто-то… потерялся, – сказал Вик, не глядя.

– Кто? – спросил Алексей.

– Тот, кого больше не было в списках.

Они шли молча, по рыхлой пыли, сквозь остатки рельсов, по которым когда-то двигались автоматические платформы. Ветер принёс странный звук – как будто где-то глубоко под ними что-то скреблось.

– Это Марс, – прошептал один из патрульных. – Он живой. Но не для нас.

Они дошли до бетонной шахты, заросшей ржавчиной и временем. Вход был сорван – будто взорван изнутри.

Сканеры показывали аномалию. Давление. Температура. Электромагнитные всплески.

– Кто туда лезет первым? – спросил кто-то.

Вик указал на Алексея:

– У тебя свежий криосон. Считай – родился заново. Давай, капитан.

Алексей молча включил фонарь и шагнул в темноту.

Запах стал иным. Сырость. Протухший воздух. Гул.

Свет? Движение?Где-то в глубине тоннеля, среди ржавых труб, что-то мигнуло. Алексей вскинул винтовку. Датчики дрогнули.

– Кто здесь? – спросил он вполголоса.

А потом – шаги. Но не чьи-то. Не человеческие.В ответ – тишина. И оно знало, что он пришёл.Что-то было там.

Шахта Т-3 уходила вниз под углом в тридцать градусов. Стены слипшиеся от конденсата, будто Марс сам потел в лихорадке. Узкий лаз вёл вглубь скалы, мимо застывших труб, проржавевших воздуховодов и оторванных датчиков. Всё дышало смертью.

Связь начала трещать. Сенсоры моргали.Алексей двигался медленно, держа винтовку наготове. В шлеме – пульс, дыхание, карта маршрута. Но чем глубже он уходил, тем больше техника сбо́ила. Потом – тишина. Абсолютная.Он прошёл метров тридцать, когда впервые услышал это. Не голос. Не шаги. А щелчки, будто ломались кости. Потом – скребущий звук, словно кто-то царапал металл изнутри. – Шахта Т-3. Сектор нижний, уровень 2, – передал он в комлинк. – Есть шум. Проверяю.