Брешь в стене Рамиз Гаралов

Герострат, дубль два

No, I’m in touch with humanity.

«American Psycho»

Я стоял на заплесневелом балконе своей квартиры, находящейся на девятом этаже неказистой панельной многоэтажки. Многоэтажка была старая, конца семидесятых годов прошлого века. Я был моложе, родился в середине девяностых, и вид у меня был куда свежее, во всяком случае я пока не просился под снос.

Внизу передо мной открывалась довольно обычная панорама на оживленную улицу. Как я читал где-то (по-моему, это была какая-то затасканная брошюрка про современное искусство): beauty is in the eyes of the beholder. А смотрящим я был внимательным: за пару лет неустанных и скрупулезных наблюдений картина, ежедневно открывающаяся моему взору, успела обрасти и обогатиться деталями; казалось, я собирал по кусочкам гигантский, одному мне ведомый паззл, который отродясь никто еще не собирал – даже у меня было мало на это шансов. Мне нравится сам процесс погони за неуловимым; the chase is better than the catch – как пелось в одной старой заводной песенке моего детства у Scooter.

Само мое нахождение сверху давало мне неоспоримые и явные преимущества; я мог спокойно и не торопясь свысока (в прямом и переносном смысле) наблюдать за теми, кто внизу. Я чувствовал свое умственное превосходство над этими пигмеями и упивался им; эти людишки прямо у меня на ладони. Они казались такими малюсенькими и ненужными со всеми своими заботами, проблемами, мечтами и грезами. Простой неприглядный люд: ам-хаарец, так на староивритском во времена Иисуса уничижительно называли простолюдинов. Как раз-таки Он в них души не чаял; возился с ними, наставлял их и утешал. Я немного из другого теста. Однажды мне приспичило приобрести бинокль. Когда я попросил об этом своего кореша Ахмеда, работающего в органах, он немного удивился. «А на кой черт он тебе сдался, у тебя симпатичные соседки поблизости?» Короче, он снабдил меня армейским биноклем, весьма, кстати недурным, и наотрез отказался брать деньги, которые я и сам не очень-то горел желанием отдавать.

С тех самых пор одна из моих любимейших забав – это наблюдение за тем или иным прохожим сквозь увеличительные линзы. Выбираю подходящую мишень, пока она проходит от одного конца улицы в другой. Это занимает у нее около минуты; примерно столько же времени нужно мне для вынесения окончательного вердикта. Я откладываю в сторону бинокль и говорю (к примеру): «Олух!», после чего с довольным видом и с чувством выполненного долга удаляюсь с балкона.

Было около семи вечера, и я дежурил возле кастрюли с сосисками, которые вот-вот должны были свариться. После этой моей скромной вечерней трапезы я решил заварить чаю; к восьми часам вечера меня должна была навестить Мари. Вообще-то ее звали Марьям, но после того, как пару лет назад мы познакомились и поняли, что оба без ума от французской литературы и вдобавок ко всему оба недурно владеем французским, я подумал, что раз так, то сам бог велел звать ее Мари. Ей это нравилось, она сказала, что даже начала ощущать себя героиней романов. Разумеется, французских.

Чайник тем временем закипел и начал гудеть; гудели и мысли в моей голове – я вспомнил, что ничего не купил из еды на вечер. Собирался заказать для нас две пиццы доставкой, но не стал этого делать: раз она придет к восьми, то, скорее всего, уже успела отужинать. Но вот десерт какой-нибудь надо было взять. Не подумайте, что я жлоб. Боже упаси. Просто у меня не самая высокая зарплата, как это часто бывает у офисных крыс, дружно попавших в коллективную мышеловку под названием “работа”, к числу коих я имею несчастье принадлежать. Да уж, к моим тридцати годам можно было бы добиться большего.

Я вышел из кухни и направился в гостиную, а оттуда ненадолго перекочевал в спальню. Квартира моя, как вы уже догадались, не могла похвастаться особой роскошью. Она состояла всего из двух комнат и успела уже порядком мне осточертеть. Вдобавок ко всему она уж точно никак не могла ассоциироваться со словом «уют». Паркет на каждый мой шаг отзывался неприятным скрипом, как бы выражая недовольство тем, что я на него ступаю.

Постояв немного возле книжного стеллажа в спальне, я вернулся в гостиную, уселся на бежевый кожаный диван не первой свежести и включил телевизор – новехонький «самсунг». Не супернавороченный, но сойдет. Само собой, я приобрел его в кредит. Вспомнился роман Селина «Смерть в кредит»; наверное, лучшее его произведение, кстати. Я смог пойти дальше: в кредит вся моя жизнь. В этом я мало чем отличаюсь от остальных; у девяноста пяти процентов людей, которых я знаю, плюс-минус то же самое.

Я включил Euronews, но вникать в новости не было ни малейшей охоты. До прихода Мари оставалось еще минут сорок, и я тщетно пытался убить время. Раз уж убить не получалось, сказал я себе, может, тогда постараться его как-то использовать? Как насчет того, чтобы статейку небольшую прочесть на одном из многочисленных телеграм-каналов, на которые я подписан, почему нет? У Агамбена недавно эссе вышло как раз. Нет, что-то неохота. Я сегодня пахал на работе как вол. Так что пускай синьор Агамбен подождет.

Тем временем корреспондентка Euronews, не в меру экзальтированная блондинка лет тридцати с развевающимися на ветру волосами твердила свою мантру: «Нужно больше помогать Украине, иначе…» Ну раз так нужно, помогайте! Делов-то. Как меня бесит этот патетический лицемерный тон. Всегда ненавидел патетику, особенно в искусстве; противное дешевое паразитирование на тему любви и других альтруистических чувств вкупе с совершенно ненужным дурацким морализаторством. Бррр…

Звонок в дверь быстро отвлек меня от дурмана, в который я было окунулся. Моя пассия пришла на полчаса раньше намеченного и это было здорово. Ее тонкая ручка сжимала кулек; оказывается, это был торт, мой любимый медовик. Меня порой умиляет ее заботливость. Я обнял ее тонкий гибкий стан, изнуренный частыми физическими нагрузками в зале, и подумал, что неплохо бы ей набрать хотя бы пару кило, совсем уже дохлячкой стала.

На ней были бежевые джинсы с дырками на коленях и белый топ. Она была вся будто наэлектризована и сияла от счастья, источник которого мне был неведом. Оно и не удивительно; душа другого человека потемки, тем более душа женщины. Свету познания туда не проникнуть. Обняв ее, я вдохнул ее аромат, который вперемешку с духами меня всегда манил, левой рукой дотронувшись до ее нежной лебединой шейки – она это любила.

– Я вижу ты пришла не с пустыми руками.

– Я прихватила по дороге медовик. Твой любимый, кстати. Будет с чем попить чайку.

– Это так мило. Слушай, классно, что ты пришла пораньше. Ты не представляешь, как я маялся, пытаясь убить время.

– В последнее время ты стал каким-то суетливым. С тобой все в порядке?

– Да. Вроде все окей.

– Ты как-то неуверенно это сказал. На работе, может, что-то стряслось?

– Да нет же говорю, все как обычно. Прошу, не напоминай мне о работе. Я хочу настроиться на отдых.

– Кстати, насчет отдыха, у тебя уже есть программа на сегодня?

– Помнится, ты хотела посмотреть со мной «Касабланку». Мы уже который раз все собираемся ее посмотреть…

– Слушай, мне так стыдно, что я до сих пор ее не посмотрела. Но я дала себе слово посмотреть ее с тобой. Хочется любви, как было в той песенке старой. Ты помнишь ее слова, надеюсь?

– Конечно, помню. I fell in love with you watching Casablanca. Кстати, сама песня грустная, она же про брейкап.

– Грустная, но красивая.

– Ну да, не поспоришь. Давай проходи в мои хоромы. Что мы тут стоим.

Мы уселись рядышком на диване; она сидела, поджав ноги, и, как всегда, копошилась в своем айфоне.

– Кстати, у тебя классные джинсы.

– Да, правда? Я их в «Заре» брала. В стамбульской «Заре».

– О, это явно меняет дело.

– Слушай, а ты не думал о том, что мы могли бы пожениться?

Эти слова, произнесенные ею самым будничным и непринужденным тоном, оглушили меня, как удар полицейской дубинки по голове строптивого демонстранта.

Она явно рассчитывала на подобный эффект, а значит, еще до прихода сюда выстроила в своей нежной, премилой головке железную цепочку из аргументов, тщательно взвесив все pros and cons, так что сейчас пребывала во всеоружии. Окей, постараюсь держать удар. В последний раз такого рода разговоры у нас были больше полугода назад и отделался я тогда относительно легко. Посмотрим, как будет сейчас.

– Мы как-то с тобой говорили уже на эту тему, не? Думаю, нам не стоит торопиться.

– Да, но мне двадцать девять и почти все мои подруги замужем.

– Ага, и ты решила не отставать от тренда… Слушай, а кто из твоих подруг действительно счастлив в браке?

– Не понимаю, это тут причем? Ты, как всегда, решил технично слиться с темы.

– Окей, давай обратимся к технической стороне дела. Я о нашем возможном быте. Смотри, я зарабатываю 1200 манатов, ты, по-моему, 1300. Вместе это делает в сумме 2500, правильно? Ты думаешь, наш совместный путь будет усыпан розами?

– Ну на начальном этапе, думаю, этого хватит.

– Ты в курсе, что такое инфляция? Ты же вроде младший аудитор в крутой фирме и должна быть на «ты» с деньгами. Ты видела цены на подгузники?

– Мы могли бы сражаться вместе за лучшую жизнь, в перспективе мы сможем зарабатывать больше. Со временем, – не унималась она.