– Какая, к черту, перспектива? Ну прибавят еще немного к зарплате. Это потолок наш. Перспектива была у Шарика в том анекдоте.

– С тобой просто невозможно разговаривать.

– Да ладно тебе, не дуйся. У нас еще просмотр фильма впереди, ты не забыла?

– Ну хоть какой-то позитив будет.

– Может, я пока включу музон?

Мне кажется, и более того, я почти уверен в том, что услады чувственного наслаждения, которые нам дарует музыка, благодаря своему неоспоримому прямому влиянию на наш мозг, виновны в том, что многие упускают из виду другую, не менее важную функцию музыки и любого мало-мальски качественного произведения искусства, а именно терапевтическую. Не знаю, лечит ли нас музыка в прямом смысле этого слова, но она, несомненно, способна на небольшой отрезок времени облегчить нам жизнь и смягчить тяготы нашего существования.

Когда я, сидя у себя дома, раскачиваюсь под трек Фараона, и из моих колонок разливается его речитатив, где он читает про то, как пьет Sauvignon Blanc, в его руках дымится блант, по обе руки его сидят две модели, и он обнимает их стан, то я сам воленс-ноленс ощущаю себя на его месте. И пофигу, что я чертов лузер и отродясь не пил этот ваш савиньон.

Невыразимая магия переноса, это нечто сродни фрейдо-лакановскому переносу, когда больной, полулежа на кушетке, контактирует со своим психоаналитиком. Скорее всего, бешеный успех рэп-музыки среди молодежи все эти годы связан в большей степени с этим. Мне захотелось поведать обо всем этом Мари, но она стояла посреди гостиной и так мило пританцовывала под трек «лалипап» Фараона, что я не стал ставить музыку на паузу и присоединился к ней.

Мелодичный цепляющий флоу под агрессивный, качовый и стыренный (как тут без этого) бит. Я не имел ничего против. Мари тоже. Может, он не украл, а вдохновился. У художников это сплошь и рядом.

Периодически я задавался вопросом о схожести наших музыкальных вкусов; скорее всего, они друг друга дополняли, как и в целом, если брать сферу искусства. К примеру, она не разделяла мою любовь к Селину. После того как я заставил ее буквально из-под палки прочесть «Путешествие на край ночи», она охарактеризовала данное произведение, как «нормальное» и «ничего да». Я же воспринял ее слова, как самое настоящее богохульство, явственно ощутив себя священником в нарядной рясе, гневливо и деловито предающим анафеме какую-то нерадивую грешницу.

Я смотрел в ее полные лукавства глаза и видел в них подтверждение страшного преступления, которого ей не искупить вовек. Я вспоминал все это, пока наблюдал за тем, как она двигается в такт музыке. Хороша, чертовка!

Чуть позже, около одиннадцати вечера мы уселись за просмотр «Касабланки», сидя в обнимку и внимательно уставившись на экран. На стеклянном журнальном столике перед нами стояли бутылка виски, графин с лимонадом, а также разрезанный на большие куски медовик. «Касабланку» мы собирались посмотреть еще несколько лет назад; на заре наших отношений мы дали друг другу обет, что будем вместе смотреть шедевры кинематографа. «Духовно обогащаться, иначе трындец». Эта брошенная мной мемная фраза ее рассмешила.

«Касабланку» мы посмотрели на одном дыхании; нас настолько увлекли перипетии сюжета, что мы едва обмолвились и несколькими фразами за все время просмотра. Правда, где-то на середине фильма ее заскучавшая ладонь нашла мою. Любовный треугольник, втиснутый в пространство охваченной пожаром войны Европы. Пугающее непостоянство нашего хрупкого мира и не менее пугающее непостоянство женщины. Извечные метания между долгом и любовью; мечутся в основном мужчины, но им не привыкать.