Я ведь не так многого прошу: мне не нужно, чтобы какойто незнакомец срывал с меня коротенькое черное платье, и мне не нужен многочасовой секс в гамаках с мужчинами, чья ловкость для меня практически непостижима. Но всетаки мне нужно немного больше, чем то, что я имею, ведь на данный момент у меня нет вообще ничего.

Брендан хмурится:

– Я могу снять гамак, если тебя это так беспокоит.

Я прикусываю губу, испытывая внезапное желание расплакаться, хотя я понятия не имею почему, но будь я проклята, если расклеюсь у него на глазах. Брендана бы это слишком порадовало.

– Все в порядке. Гамак не проблема.

Он подходит ближе, и эта близость вызывает во мне смятение и трепет.

– Ты говорила с Робом?

– Да. – Я сглатываю комок в горле, а желание заплакать растет. Возможно, Брендан узнал о том, что поездка Роба затягивается, даже раньше меня, и это тоже задевает. – Полагаю, ты слышал, что он задержится.

Он кивает, в то время как его взгляд блуждает по моему лицу, и в които веки Брендан не ухмыляется. Возможно, он даже выглядит обеспокоенно, как бы это ни было маловероятно. Прежний Брендан стал бы шутить независимо от того, насколько это неуместно в данных обстоятельствах. Похоже, его новая версия чуть лучше понимает горе. Возможно, Оливия даже не совсем ошибалась на его счет.

– Извини меня.

– Все нормально, – отвечаю я, но мой голос немного срывается. – У меня нет причин грустить.

– Но разве тебе не должно быть грустно? Ведь он твой жених.

– Просто я… – Не знаю, зачем я обсуждаю это с ним, мы же не друзья, и наверняка в дальнейшем он найдет способ использовать это против меня. – Я не так часто с ним вижусь, даже когда он дома.

– Тогда в чем же разница? – спрашивает Брендан.

Этот вопрос я задавала себе сотни раз.

– Пока Роб был дома, он заполнял мою жизнь ровно настолько, что у меня возникало ощущение, будто в ней есть смысл. Но внезапно я обнаружила, что это не так.

На челюсти Брендана дергается мускул, и на долю секунды он выглядит рассерженным, заставляя меня пожалеть о каждом сказанном слове. Уверена, так или иначе он превратит это в очередное подтверждение того, что Робу давно следовало меня бросить.

– В общем, неважно… – Я уже поворачиваюсь, чтобы уйти, но едва моя рука касается дверной ручки, он меня останавливает:

– Тебе нужно разобраться с этим до возвращения Роба.

Я бросаю на него самый враждебный взгляд, на который только способна:

– Да, Брендан, большое спасибо! Мне прекрасно известно, что, по твоему мнению, я для него недостаточно хороша! Добавлю это к списку причин.

Он хмурится сильнее:

– Разве я хоть раз говорил, что ты недостаточно хороша для него?

– Да. – У меня вырывается невеселый смешок. – Каждый раз, когда пытался отговорить его встречаться со мной.

– Иногда люди просто не подходят друг другу, – говорит он. – Это не значит, что ктото из них недостаточно хорош.

Я закатываю глаза и снова кладу ладонь на дверную ручку.

– Ради всего святого, Брендан, ты тысячу раз твердил ему, что он совершает ошибку. Нетрудно догадаться, почему ты это делал.

Он начинает спорить, но затем его челюсть сжимается:

– Ты понимаешь гораздо меньше, чем тебе кажется.

Я выхожу во двор, напоследок хлопнув дверью. Я уже слышала от Брендана столько дерьма, что мне хватит до конца жизни.

Все начинается с комариного укуса.

Укуса на лодыжке, который Эрин наклоняется почесать примерно раз в минуту, в то время как ее шорты опасно задираются все выше. В этой комнате не осталось ни одного гида или клиента мужского пола, который этого еще не заметил. Если бы Майк был более способным менеджером, то сообразил бы, насколько это тормозит нашу работу, и остановил бы ее. Но, разумеется, он и не думает это пресечь – вероятно, слишком увлечен, наблюдая за процессом. И, пока я смотрю, во мне крепнет уверенность, что я теперь буду вспоминать об этом моменте и сегодняшней ночью, и следующей…