Не дождавшись от меня ответа, он поднялся.

– К празднику быка надо резать. Я, конечно, и один могу, но раз уж ты тут, давай седьмого с утра быстро справим дело. А потом уж на сытый желудок занимайся этим своим, – он сморщился, вспоминая новое слово, – бизнесом?!

…С одной стороны, рыбачить зимой проще, чем летом. Определился с местом, замерил глубины – и крути по льду дыры, гони прогоны под удобный метраж между майнами. А там уж жди удачи, таскай сеть туда-сюда хоть раз в неделю, хоть два, хоть три… Попал на ход или угодил на косу, где нынче мелочь играет, – будешь с рыбой!..

Но рыбные места обычно знают все, кто более-менее «в теме». Поэтому заинтересованные – от старательных «червячников» с запасами мормыша, мотыля; отчаянных «металлистов», практикующих лов на железные блёсны и до именно хищников-браконьеров – крутятся всегда в одном, уловистом в этом году месте. И если удочники более терпимы друг к другу, втайне презрительно посмеиваясь над чужими привычками в рыбалке, браконьеры всегда в конфликте.

Не успели мы «приметиться», промерив удочкой с тяжёлой блесной глубины предполагаемых ставок, как от берега к нам двинулся человек. Метров за пятьсот Валерка узнал идущего.

– Серник Виталя прёт, раскрылатился. Второй год как на базе работает, а нос везде засунул – моё!

Через пять минут тот подлетел, раскрасневшийся от быстрой скользящей ходьбы по гладкому льду.

– Парни, вы что тут метите. – Он рывком расстегнул куртку, паря всем телом. – Знаете же, что тут моё место? Я какой год здесь с осени выставляюсь, по бумагам работаю! – Он остановился, окончательно снял и бросил на лёд куртку.

– Мы тоже. Тоже здесь ставим, видишь? И ещё здесь живём, всю жизнь. – Валерка опёрся на пешню. Я невольно подшагнул к нему, показывая, что мы действительно тоже тут ставим… и живём!

Серник некрасиво заулыбался, широко разводя руками, словно с одолжением, продолжал:

– Давайте без войны, мужики, с пониманием. Вы местные, и я тут существовать намерен. Только пока с техникой совсем плохо, далеко ходить не могу. Вправо полоску не закрывайте, метров пятьсот: завтра выйду прогоны готовить, дырки набуривать, договорились?

Теперь Валерка, перехватив инициативу и, словно он хозяин, снисходительно согласился:

– Договорились. Мы всё равно в пойме на время, пока большая вода не встанет. Потом снимемся, дальше уйдём…

– А вот и хорошо! Я тут поработаю, по-простому. Маленькая курочка по-мелкому клюёт. – Он, натянуто смеясь, погрозил пальцем: – Но весь двор удобряет!.. Хорошо, пацаны, что понимаем друг друга – оно ведь так, мутно всё в жизни сейчас. Сегодня вы местные, завтра мы… И кто, в конце концов… – Он, не договорив, поднял куртку и уверенно заскользил на валенках в сторону берега.

– Маленькая кура двор не удобряет, она его лишь загаживает. – Валерка, улыбнувшись, уверенно и быстро начал набуривать лунки.

Бык, почуяв свободу, резво заскакал от открытого мной сарая, игриво закидывая голову с привязанной к рогам длинной верёвкой. Всё бы ничего, но другой конец верёвки, по им же разработанному плану, держал батя!. Когда «разрабатывали» диспозицию, он как хозяин быка взял на себя две главные задачи, которые объяснял основательно, словно забыв, что ещё полтора года назад я сам держал скот.

– Когда выведу, он пройдётся по ограде, обдышится и наверняка – к тазу с комбикормом. Я быстро привяжу его к столбу и садану кувалдой по лбу. Вот как он на колени упадёт, оглоушенный, ты ему горло и перехватывай. Делов на две минуты.

Спорить и «переписывать» план не допускалось ни в каком пункте. Мне был вручён острый самодельный нож, похожий на маленькую саблю, и тряпичная перчатка, «чтобы не скользило».