Я впервые увидел эту стоянку, когда вывозил «татарских» работников с острова. Две «Нивы» с прицепами, поставленные в полукруг две палатки, костровище. Под берегом – лодки с подвесным мотором и несколько мужиков. Таких диких бригад по берегам десятки, и почти никогда на них не обращают внимания…

Вчера мы с Ванькой, совсем ещё молоденьким парнишкой, моим новым временным помощником, сняли последние сети, закончив навигацию. Когда, гружённые ваннами с собранными в них вместе с рыбой сетями, возвращались домой, навстречу прошла лодка с тремя пассажирами. Они полукругом обошли нашу лодку и, увеличив скорость, направились к самому дальнему от берега и соответственно самому ближнему к фарватеру острову. Мы поспорили: кто это зимы не боится и, решив, что охотники на вечернюю зорьку, увлечённые работой, скоро про них забыли…

С ночи подуло. Поздней осенью, если занялся устойчивый ветер, по тяжёлой стылой воде, стихии долго не видно. Если же стали заметны по ребристому, словно по живому морю беляки-шапки пены на кончиках волн, дела задержавшихся на воде плохи.

Утром, по вчерашнему уговору, пришёл Ванька, и мы, взяв телегу, пошли на берег снять мотор и увезти всё снаряжение в гараж.

У лодки нас ждала испуганная женщина, с маленькой, казалось тоже испуганной, собачкой.

– Молодые люди, спасите нас! – Она, не сдерживая слёзы, говорила с горьким отчаянием, сбивая их на пытающееся лизать ей лицо животное. – У нас муж с друзьями на рыбалку уехали, обещали ночью вернуться… А сейчас уже полдень, вон шторм какой поднялся, мы не знаем, что делать! – Она снова плакала, вытирая лицо шерстью псинки.

Оказалось, они приехали отдохнуть откуда-то из-под Кемерово и собирались уже сегодня вечером обратно, но предварительно наловив рыбы.

– Мой муж в том году так делал, он специально отгулы на осень копит… Вот и друзей уговорил, и меня. Всё было хорошо, а сейчас – что-то не знаю…

Я согласился, но Ваньку с собой не взял.

– Вдруг у них мотор сломался, придётся всех на моей везти. Их трое, мотор не бросишь, шмотки.

Умный пацан понял, и, с трудом отгребшись, я запустил мотор.

Осенняя вода совершенно отличается от летней. Летом, по горячей воде, лодка словно летит, спокойно разбивая среднюю волну и легко перепрыгивая высокую. Сейчас же моя «Казанка», или, как её называют рыбаки, «коза», словно приклеенная «боронила» воду, с трудом вырываясь на глиссер, чтобы уже на следующей волне опять замедлиться, скрипя всеми клёпами и воя мотором.

Поняв, что если пойду на ветер, до фарватера придётся ползти час, чтобы ускориться, повернул вдоль волны, заметно усилив ход. Дойдя до первого острова, обошёл его подветренной стороной, а, выскочив в вал, снова повернул вдоль волны до следующего. Так, прыгая по закуткам, вышел на большую воду. Фарватер бесился. Ещё не мутные, огромные крылья волн поднимались над лодкой, угрожая, несомненно, утопить, но, на счастье, не рвались, а плавно подныривали под дно, поднимая её на гребень, словно на вершину горы… Затем с такой же обречённой неотвратимостью бросали вниз, разгоняя до гулкого свиста. Стало страшно, но повернуть обратно было ещё страшнее и я, поминая Бога, держал курс на приближающийся остров.

…Мокрый, с красным обветренным лицом, полупьяный парень, торопливо рассказывал страшную, произошедшую ночью беду, показывая рукой на другую сторону острова, соскакивая с понятных слов на проклятья.

– Мы вечером пришли, тихо было, как в бассейне. Сети по увалу протянули и на берег подчалили. А кого там, пятьсот метров – и остров! Костёр быстро развели, тушёнку открыли и давай, да ещё одну, да ещё… Три флакона съели, четвёртый я не дал. А ночь-то, словно сажа, один костёр видно. Вот и не знаем, где сеть ставили. Решили до утра ждать, холодно, ещё выпили. Пригрелись у костра, ждём. Тут ветер понемногу задул, совсем промозгло стало, волна зашипела. Еле рассвета дождались… А у меня сапоги короткие, лодку отталкивать с берега. Вот они и решили без меня. Жди, говорят, мясо грей… Славка, он главный, и Мишаня тоже, они вместе работают. Я остался, они завелись, до поплавка дошли, сети подняли, вижу, как кино. Только, кто где – не пойму, но один на вёслах, придерживается, стоя в корме. Второй через носовой борт сети тащит. И вот, веришь, – он длинно, собирая разное в кучу, страшно и гадко заматерился, взвыл, упав лупя кулаками в песок, снова вскочил – рыбы тьма! Как специально, сплошная колбаса блестящая и идёт, и идёт. Минут через десять уже выше кормы стоят, на рыбе, видать. Я ору, чтобы отрезались, уже борт осел, словно они на воде танцуют. Но нет, Славка на сетях, он не бросит. И вижу, – он опять завыл, скаля страшно рот, – провалились они в воду. Сразу, как железные… были и нету. Я моргнуть не успел. И даже не плыли нисколько, только нос лодки мелькнул и в волнах потерялся. И всё…