– Ну а Бадб? Вы выбрали ее, как породистую кобылу?

– Можно и так сказать – ухмыльнулась Урса. – Она выполнит то, что ей уготовано. Она спасет моего сына, заплатит жестокую цену, но спасет! Он слишком ценен. Гораздо более ценен, чем любой из нас.

– Пока что я вижу просто одаренного мальчика, который не ведает страха, впрочем, как и любой из тех, кого выбрал престол…

– Это не так – выражение лица Урсы стало зловещим и довольным одновременно. – Ты увидишь эту разницу, когда я отдам ему власть. И ты удивишься, насколько он другой!

– Чего же в нем такого особенного? Конечно, кроме того, что он – ваш сын…

– Повторяю, увидишь своими глазами. А Бадб выбрана не мной. Она родилась под совершенно особенным созвездием. И в ту самую секунду, когда она отделилась от матери, в небе взорвалась совершенно особенная звезда. Я отслеживала эти знамения с хирургической точностью, Ен.

– Созвездие Кайлитина? А взорвавшаяся звезда? Морринья?

– Да.

– Но это же плохие знамения! Худшие из возможных!

– Верно – рот Урсы растянулся в оскале, для полноты картины не хватало лишь кровавых подтеков в уголках. – Но это знамение было дано и нам, и тем, кто пойдет против нас, мой верный друг. Бадб тоже существо не простое. Она преобразится, и из милой правильной белокурой девочки родится нечто противоположное. Они с Волхом изменят этот мир!

– В худшую сторону – сделал вывод Ен. Он был в ужасе, и на холодном лбу выступила липкая больная испарина. Он рухнул в одно из кресел у стены. – Когда взорвалась Морринья, свет над миром дрогнул. Это было дурное предзнаменование, которое пророчило великую скорбь и конец всему.

– Вовсе нет – Урса расслабленно откинулась на спинку трона. – Ты слишком мало живешь на свете, чтобы правильно истолковывать подобные знамения. Да, это будут очень тяжелые времена. Более того, когда они наступят, я, вероятнее всего, уже не буду их свидетелем, мне осталось недолго. Но это будет война, которая расставит все на места. Восстановится нужный порядок ценой тысяч жизней, и Бадб встанет справа от Волха. Они – это будущее. Мы с тобой уже в прошлом, как и весь ныне существующий миропорядок.

– А Уна и Аол? Кто они?

– Точно так же, как и ты когда-то, они станут советниками, и если будет нужно, отдадут свои жизни ради своего короля.

– Ваша расчётливость переродилась в жестокость, моя королева – тяжело вздохнул Ен.

– Ошибаешься. Я всегда была жестока, и в первую очередь, к себе самой. И именно поэтому только я могла стать матерью такому существу, как Волх. Мне, в отличие от всех остальных правителей, никогда не было жаль своей шкуры, если ею надо было накрыть замерзшую страну. Моя жестокость спасла вас всех, и ты оценишь мою жертву, когда настанет время.

– Вы не хотите сказать ему правду? Он точно мучается от того, что не помнит себя до десяти лет. Как я понимаю, он жил вдали от королевских стен в то время, и вы были всегда рядом, когда это было нужно? Вы стерли ему память?

– Да. Только я могла это сделать так, чтобы его воспоминания не проснулись со временем. Пока что я не вижу в этом необходимости. Пусть займет трон с чистым сердцем и головой, ему не нужно знать, кем были его родители.

– А его отец? Где он?

Урса замолчала. Ее взгляд унес ее сознание куда-то далеко. Спустя несколько минут она странно посмотрела на своего советника. Ен не мог угадать, что таилось в этом взгляде. То была тоска, боль, сожаление или горькая обида.

***

Черное крыло опиралось на воздух, выталкивая ее все выше и выше. Перья, прижатые к птичьему телу, издавали слабый еле уловимый шорох, когда воздушные потоки волнами подбрасывали ее выше облаков. Здесь было тяжелее дышать, но красота, раскрывшаяся под громадной тенью, просила остаться еще ненадолго. Она ныряла в воздушные потоки и каталась на прозрачной спине воздуха, наслаждаясь редкой возможностью отдохнуть от бесконечных дел. Здесь, наверху, не было ни единой души, способной нарушить ее умиротворение, как вдруг нечто змееподобное играючи обрушилось сверху и, свив вокруг нее кольцо, крутанулось со всего маху, от чего Урса провернулась вокруг своей оси добрых три раза, будто детская игрушка. Черный змей тенью нырнул вниз и скрылся за густыми кронами вековых деревьев, словно приглашая громадную птицу в веселую игру. Впрочем, Урса расценила это как оскорбление и с яростью и свистом кинулась следом за ним, желая схватить его за извивающийся черный хвост.