– Это ты? – тихо спросил кот, робко отправив мысль вперед.

– Я – уверенно и радостно услышал он в ответ.

Пускай это будет обман, пусть все неправда, и сейчас он сам прыгнет в объятия смерти, но зато эта смерть будет сладкой, наполненной радостными воспоминаниями о любимом человеке. Морок прыгнул к Волху на грудь, будто ласковый деревенский котенок, потерявшийся так давно, что всякая надежда вернуться осталась на задворках. Да, он был сейчас таким же маленьким, каким Волх увидел его впервые, и веса в нем было не больше, чем в однодневном цыпленке. Почти вся сила ушла из него, почти ничего не осталось. Морок терся мордой о подбородок и цеплялся когтями за воротник, боясь снова разлучиться.

– Теперь мы вместе, друг мой – говорил ласковый голос. – Теперь я тебя никуда не отпущу, ни за что на свете!

Ласковые человеческие теплые руки гладили отощавшую спину и согревали замерзшее тельце. Они провели бы в долгожданной ласке еще несколько часов, если бы не опасность, бодрствующая во мраке лабиринта. Спрятав кота за пазуху и затянув поясной ремень, чтобы котенок не вывалился снизу, Волх заявил.

– Мы не сможем выйти отсюда тем же путем, что вошли, малыш. Нам придется искать другой вариант. А значит, нам нужно с тобой стремиться к противоположному концу.

– Что ты имеешь в виду? – Морок вцепился в его рубашку передними когтями и высунул из куртки голову, чтобы быть в курсе событий. Сон наваливался на него тяжелыми волнами, как только он понял, что может теперь расслабиться за пазухой своего человека, но он настойчиво отказывался от возможности провалиться в сладостную дрему.

– Это значит, что мы с тобой идем к богу. Бэл сказал, что я могу попробовать выйти через него.

– Как через него? – ужаснулся Морок. – Он нас сожрет! Это смерть для мертвых!

– Точно не знаю, малыш – вздохнул Волх, уже набирая скорость. – Но доверься мне, и все получится!

Мороку ничего больше и не оставалось. Он молча наблюдал, как Волх ускоряет темп и превращается в красную стрелу, несущуюся к краю пропасти.

***

– Но зачем? – Ен не мог поверить своим ушам.

– Затем, что этот мальчик особенный – спокойно ответила Урса, развалившись на троне, как старая медведица.

– Все наследники особенные – пожал плечами Ен. Он никогда не боялся высказывать свои мысли вслух, зная, что королева всегда оценит честность его слов. – Но у королей и королев наследников по крови быть не может, это самый древний закон нашего королевства и остальных четырех!

– Это так, – все тем же холодным тоном отвечала она – но Волх стал первым исключением почти двадцать лет назад.

Ен немо поднял на нее глаза, не в состоянии принять ошеломляющую правду. Урса смотрела на него почти с печалью. Болезнь настойчиво мучила ее, и сохранять разум становилось все труднее.

– Я говорю это именно тебе, мой ныне первый советник, чтобы, когда я утрачу способность мыслить и узнавать лица, ты мог понимать, с кем тебе придется иметь дело, когда мальчик займет мое место.

– Но как это так получилось? Вы же всегда были на виду у знати? – слова вываливались изо рта советника, как рыбы из порвавшегося невода неудачливого рыбака. – У женщин в таком положении всегда виден живот, особенно на последних месяцах… Да и все правители, взошедшие на трон, становятся бесплодными сразу, как только дают клятву верности престолу…

– Все благодаря его отцу. Только благодаря ему Волх появился на свет. Если бы не его воля и сила, я не смогла бы зачать и уж тем более, выносить дитя. А скрыть живот от глаз знати – задача не трудная. Нехитрое заклинание, выполненное мастерски, и всего делов.