– Пока что у нас есть варианты демонстрации неправильного поведения.

– Не без этого, конечно… Но и Иришку уже не исправишь. Скоро на пенсию, постараюсь уговорить её. Знания она хорошие даёт, только бы взгляды немного поменять, но в её возрасте это уже трудно, верно?

– Всё зависит от человека. Измениться можно в любом возрасте, главное, чтобы была достаточная мотивация. У Ирина Николаевны её нет, к сожалению. Ей хорошо и так, она считает себя правой, а раз правая, зачем признавать, что нет? Пусть живёт так, как хочет. С проблемой в виде Андрея она уже столкнулась.

– Храмов? Он у нас такой… острый на язык. Знает, как за себя постоять, не позволит, чтобы на него повышали голос, вообще ничего не позволит. Скажет как отрежет, поэтому проблемы. Я удивлён, что он не срывается в ответ, стоит в стороне, улыбается только – это Иришку раздражает. Видит, на него её слова не действуют…

– И чувствует беспомощность.

– Чувствует, конечно. Андрей на её памяти один такой. Позволяет себе, конечно, лишнее, да и я за всем следить не могу, столько слышу разное отовсюду, но Иришка – единственная, кто на него жалуется, так что думаю здесь многое становится понятным.

Становится. Звонок Тамарочке можно отложить.

Ещё пара дежурных слов, и Герман остался один до окончания уроков. Вместе с гулом счастливых голосов он услышал стук. Еле разобрал. К нему зашла смуглая девушка с высветленными волосами и заплетёнными в них белыми софт-дредами с серебряными колечками. На ней был белый кардиган, в котором, казалось, можно выйти на улицу и не замёрзнуть.

– Можно? – спросила она.

– Конечно. Проходи.

Девушка прошла неуверенно, оглядываясь, пошаркивая подошвой по ковру. Села ровно по струнке, словно от неё требовали.

– Как тебя зовут?

– Шелест Катя.

– Красивая фамилия. – Герман такой ещё не слышал, хотя Света постоянно рассказывала про разные фамилии маленьких пациентов: Уэйч, Доктор, Сливка, Иоффе, Маслó, а имена иногда вызывали вопросы: мальчик по имени Сила, Ратибор, Люцифер… На их фоне Серафим и Лука выглядели вполне приемлемыми.

– Спасибо, горжусь ей.

– Это здорово. – В программе отличительных данных по Кате не было. – Хочешь её сохранить?

Катя резко вздохнула и захлопала потерянно глазами.

– Как сказать вам… это очень странно.

– Что странно?

– Вопрос… почти по моей теме… – Она принялась тереть себя за локоть. – Не прямо точь-в-точь, но очень близко. Вы, что, экстрасенс?

– Спросил первое, что пришло на ум. Никто не заставляет менять фамилию при замужестве, поэтому мне показалось это возможным вариантом, что ты захочешь её сохранить.

– Она сохраниться и без меня…

– Брат есть?

Есть.

– Но речь не о брате… Как вам сказать… Это не та тема, которую я бы хотела обсуждать с мужчиной. Я давно порывалась поговорить с Тамарой Олеговной, но тут всё это случилось, и я подумала, да какие мои проблемы тут вообще имеют значение, когда вокруг вот такое? – Она посмотрела в глаза ища поддержки. – Я терпела прошлое полугодие, но сейчас понимаю, что уже не могу. И я понимаю, что моя проблема… Она прямо высосанная из пальца будет на фоне всего того, что произошло, но я подумала… И… уйти, честно, хочется. – Она схватила себя за рукав кардигана.