Внизу, у пролива, сгрудился большой табун разных по размеру лодок, лодий и небольших галер. И за проливом, где уже во всю ширь синел Понт, уткнулись в берег лодки, а чуть дальше, на рейде, стояли на якорях большие морские галеры. Рядом возвышался многовёсельный военный дромон. Это на них будут грузить меотийскую соль в кулях и рабов, привезённых из Танаиса.

Молодые и крепкие рабы пойдут гребцами на дромоны, военно-морские огненосные суда византийцев. Тех, что постарше, да похуже продадут торговому флоту. Женщин и девочек купят богатые греки для работ в садах и по дому в качестве служанок и наложниц. Хотя недавний эдикт императрицы Феодоры запрещал куплю-продажу женщин и девочек, мало кто из торговцев соблюдал этот запрет. «Кодекс Юстиниана» предусматривал суровое наказание – вплоть до ослепления и конфискации имущества. Мальчиков же покупали для военных школ.

Из этих мальчиков, после многолетнего обучения, формировались военные легионы. Самая лучшая в мире византийская армия более чем наполовину состояла из бывших малолетних рабов, давно забывших уже свою родину, язык и обычаи. Вскормленные, обученные военному делу ветеранами и уже вольные, эти закалённые велиты легионов были беспощадны к врагам Византии. В основном это были дети восточных и горских племён. Но попадались среди захваченных в плен детей, хоть и редко, белокурые славянские дети, которых продавали грекам росы. Из них, воспитанных в христианской вере, византийские менторы формировали экскувиторов, личную гвардию императора. Это была военная, хорошо оплачиваемая элита, самые стойкие в бою, хладнокровные убийцы любых врагов, посягнувших на престол империи, глухих к заговорам и подковёрной борьбе придворных комитов.

Вятичи с незапамятных времён относились к коню трепетно и заботились о нём так же, как о собственном ребёнке. Впрочем, такое отношение к личным лошадям и детям было у всех народов. Уважающий себя воин, да и пахарь, делал всё, чтобы его конь был вовремя накормлен, напоен, вымыт и вычищен, копыта обработаны и подкованы, грива и хвост расчесаны. Сам с голоду помирай, но коня и ребёнка накорми – таков древний обычай. Вообще мужчиной того времени конь, и ребёнок, как ни странно, ценились гораздо выше любимой жены, и женщины его понимали.

Всё утро провозились со своими конями Родий и Бука. Настоящие витязи, они не хотели, чтобы иноземные плебеи в городе указывали на них пальцами и издевательски похохатывали. Коней они помыли и причесали, накормили овсом и напоили, бронзовые нашлёпки, и пряжки на конской амуниции вычистили до блеска. Сами почистились, надели белые рубахи до колен, а на головы войлочные подшлёмники, чтоб солнышко не напекло. А тут и оно божественное взошло. Парни упали на колени, до самой земли поклонились Ярилу – то считалось у вятичей, что свой сияющий щит милостиво показал Даждьбог, выехавший на своей повозке с белой четвёркой коней по небесному своду на целый день.

Обычно горожане свои рубахи и туники подпоясывали цветными кушаками или простыми верёвками. Только христиане обтягивали свои чресла чёрными поясами, в знак своей принадлежности к вере Христа. Администраторы, члены городского совета, коммерциарии и протонотарии свои белые трабеи не подпоясывали совсем, показывая городскому плебсу, что облечены властью, что являются лицами более высокими, чем остальные.

Наши парни опоясались широкими, в ладонь, ремнями, с которых свешивались прямые, в два шибра длиной, кинжалы, более похожие на византийские пехотные мечи, акинаки. Такой толстый широкий ремень, покрытый лаком, надевался в знак того, что человек принадлежит к благородной касте ратника, воина. Человек невоенный права носить такой пояс не имел – это табу, могли и убить за оскорбление профессии.