– Вдову, Леда, вдову! Хоша я и не мыслил об энтом, Леда, – перевёл течение разговора в иное русло Родий, – но еду в страны полуденные по воле отца свово, князя Светозара и общины нашей. Такожде и волю богов наших нарушить не могу. Тако изрёк дядя Боко.

Леда, слегка отстранившись, посмотрела в глаза Родию, твёрдо, но с нежностью произнесла:

– Яко бы не сложилось у тебя тамо, в красном далеке, ведай, милый мой, што в краю родном, отчем, я о тебе молить богиню Ладу быти! А дабы не коснулась тебя стрела калёная аль меч ворога, повелителю молний, громовержцу нашему, принести я должна в жертву козла чёрного, трёхлетка, в Перунов день….

От таких проникновенных слов девушки Родий содрогнулся, сначала отстранился, а потом, вдруг, подчиняясь неведомому для него порыву, с жаром поцеловал Леду в губы и в лоб, сказал горячо:

– Такова, зело доброва напутствия, не ожидал я от тебя, милая Леда! Внял я сердцем своим, што ты для меня боле, чем сестра, да видать не пришло ишо время, иже указует мне Вседержитель вселенной.….

Ещё исстари, в землях славянских, всех волхвов, во всяком случае, многих из них, люди называли дядей Боко, что означало сбоку, обочь. Другим именем называть было нельзя, да и вряд ли кто помнил его истинное, родовое имя. По заведённому издревле обычаю, волхв должен жить отдельно от родового поселения. Но одиноким отшельником он не был. Вместе с ним жили помощники, которые постоянно заготовляли дрова для священного костра во славу верховного бога Сварога, поддерживали огонь в нём, и вообще у них было множество хозяйственных и обрядовых обязанностей. Они сопровождали волхва в городища и поселения, где тот проверял, насколько правильно соплеменниками соблюдаются обряды и обычаи.

Эти помощники собирали в рогожные мешки умерших младенцев для ритуального сожжения, и во всём помогали своему хозяину. Волхв также следил за тем, чтобы все вдовы с детьми, которых ещё не взяли в полные семьи, были наделены житом из общинного урожая. Волхву приходилось быть частенько и лекарем, несмотря на то, что в поселении всегда жили и оказывали посильную помощь своим сожителям два-три знахаря. Мало того он даже разбирал разные бытовые жалобы горожан и принимал какие-то решения, хотя это было прямой обязанностью вождя, который зачастую отсутствовал в городище, будучи лицом больше военным, а потому занятым совсем другими делами, для него куда более важными, чем всякие гражданские дрязги.

Волхв обязательно обзаводился учеником, преемником его дел в будущем. И это волхв объявлял людям по своим, личным приметам, какая будет зима, весна, лето. Он же привлекал людей к общественным работам, касающимся тех или иных обрядов, например изготовления похоронных горшков для праха умерших и рытья траншей для захоронений, потому как похоронными делами тоже занимался волхв. А уж организация и проведение праздников во славу того или иного бога, изгнание злых духов и хворей, особенно это касалось, злой богини Мараны по весне, когда её соломенное чучело сжигалось, свадебные обряды – это вообще его прямая обязанность.

Волхв одевался в длинную, до пят, белую льняную рубаху, без подпояски и в любое время года носил на плечах медвежью шкуру мехом наружу, чтобы скотий бог Велес признавал за своего собрата и не препятствовал лечению скотины. С шеи у него, как атрибут духовной власти над соплеменниками, свисало ожерелье из кабаньих и медвежьих клыков. Атрибутом власти был и посох с набалдашником в виде головы какого-нибудь бога, приверженцем которого он себя считал.

Люди в поселении, волхва боялись или уважали в зависимости от того мудр и учён он был, или самодур. Соплеменники часто называли его колдованцем и опасались, как бы тот не наслал проклятья. Прав у волхва было много, очень много, и уравновесить его силу мог только вождь племени, который опирался на своих людей, дружинников, уверовавших в слово князя, и сомневающихся в слове волхва по разным там личным причинам. Уже на этой разнополярности мнений в общине, вождь становился сильным, ну а уж при поддержке волхва любой вождь обретал статус великого князя. Мудрый вождь старался не потерять расположения волхва к себе, приглашал к совету, понимал, что дружина чаще доверяет больше волхву, чем ему, опять же из-за боязни какого-либо проклятья на себя или его семью.