– А тут у меня свининка, – она бухнула по столу трёхлитровой банкой, где были плотно-плотно уложены куски мяса и сала.
Рецепт свой тётка не раскрывала, но мясо выходило вкусное, солёное с ароматом специй. Я непроизвольно сглотнул набежавшую слюну.
– Шелковицы баночка к чаю, аджичка, лечо. Непременно с рыганом, для аромата. Синенькие, фаршированные морковчой. Я маловато что-то взяла, всего три баночки. Малинка хороша при простуде. Лычка маринованная, – тётя продолжала вынимать из сумок снедь. И как она только всё это допёрла?! – Да вы берите-берите, не стесняйтесь. Я хоть баба простая, но благодарить умею!
А господа медики уже и не стеснялись, хватали баночки и банки, рассовывали по карманам, прижимали к груди как огромную ценность. Ещё бы! В магазинах такую вкуснятину не найдёшь, я искал.
– Мне-то хоть оставила? – просипел с трудом.
– Ой, батюшки святы! – ТётьДаша обернулась ко мне и накинулась с объятиями, причитая: – Ну как же так, Климушка?! Что же это такое? Я всё побросала и бегом к тебе! А ты! Бледный, губы синие, похудел-то как.
Врач еле ко мне пробился для осмотра. Пощупал руку, посветил в глаза фонариком, медсестричка измерила температуру. Потом пришла другая, нацедила крови, потом ещё пришёл врач, осмотрел и разрешил вставать. Все из медперсонала покидали мою палату с гостиницами и при хорошем настроении. ТётьДаша умеет налаживать связи, недаром она столько лет увиливала от налогов.
Про мучившие меня голоса я промолчал, списал на побочку от лекарств. И следующую ночь спал тихо и спокойно, а на утро вместо соседа на койке увидел огромного осьминога, курящего трубку и листающего газету. Чуть не обмочился. А когда проморгался, то оказалось, что сосед перелёг на третью пустующую койку, а на соседней одеяло рулоном свернул. И привидится же такое!
Через пару дней меня навестили ребята из отдела, рассказали новости, даже Авсейков заезжал, велел хорошо лечиться и не отлынивать от процедур. А я и не отлынивал. После того, как выписали соседа, я остался один в трёхместный палате и очень усердно выполнял все процедуры с медсестричками.
К концу второй недели, когда врач стал поговаривать о выписке, ко мне заявился офигеть какой колоритный мужик.
– Дизверко Станислав Аристархович, – представился дядька со странными жёлто-карими глазами и жутким вертикальным зрачком.
– Прикольные линзы! – похвалил я, рассматривая того, что выдал корочки и рекомендации небезызвестной мне Василисе Анатольевне.
Не могу сказать, что я за время нахождения в больнице ни разу не вспоминал о ней. Нет, бывало, что накатывало желание позвонить и пожаловаться, чтобы она прибежала и приголубила. Но потом я припоминал нашу последнюю встречу, её злость и бред, что она несла, и отмахивался от этих дурных мыслей. Тем более что и телефона её у меня не было. Женским вниманием я не был обделён: и Лизка-трупорезкаа как-то забегала, и даже Ева позвонила, а про медсестёр вообще молчу. Но… Мысли о длинноногой блондинке проскальзывали, да.
Вот и сейчас я смотрел на мужика и прикидывал:
1. Что ему от меня нужно?
2. Спросить у него про Василису или нет?
А мужик со страшными глазами тем временем уверенно уселся на стул и принялся меня молча рассматривать-сканировать. Потом кивнул каким-то своим мыслям и заявил:
– Я руководитель одного достаточно секретного отдела, о котором вы ранее не слышали. Но имели возможность в конце августа познакомиться с моей сотрудницей Петропавловой. Она должна была ввести вас в курс дела. Но, – тут он развёл руками, при этом продолжая внимательно тыриться мне в глаза, – как-то у вас не получилось контакта. Поэтому теперь, ввиду сложившихся обстоятельств, вы переходите на службу в мой отдел сразу по окончании вашего больничного. И вникать в суть работы будете уже на месте. Я понимаю, что это принесёт вам некоторые неудобства. Прошу за это заранее прощения, но решение уже принято на высшем уровне. Приказ о вашем переводе подписан.