В этом году Мамель украсила ёлку золотыми фигурками танцовщиц и фей. Очень красиво. Для Клаксона, ближе к стволу, я нацеплял маленьких пенопластовых шариков с блестящими наклейками – ему хватит до самого Старого Нового года.

27 декабря

Тэги: СЛАБОНЕРВНЫМ НЕ СМОТРЕТЬ; ХАРДКОР; АТАКА КЛОНОВ

Мы подъехали к зданию мэрии к четырём. Прямо удивительно: никто не заболел и не опоздал. В вестибюле – шум, суета, почти все школы выставили своих одиннадцатиклассников на бал-парад. Распорядители предоставили нам несколько крошечных комнаток для переодевания, на последнем этаже.

– Пятая гимназия – наш главный соперник, – шепнула мне на ушко Мамель, когда мы поднимались, нагруженные длинными пластиковыми чехлами с костюмами.

Она обчмокалась с какой-то стройной рыжей дамой, как я понял, своей коллегой, тренером старшеклассников из пятой гимназии, у них там кружок бальных танцев уже много лет. Ой, ё! Мамель, против кого ты нас выставила? Против матёрых балерунов? Хороши же мы будем – ножки бантиком, ручки крестиком!

– Цыц, – сказала Мамель. – Не паниковать! Вы у меня молодцы!

Мэрия – старое здание, еще дореволюционное. Здесь до войны был театр. Под самой крышей – чердак, его сейчас ремонтируют, везде малярные верстаки и полиэтилен.

Столько света, запахов, голосов. Все тряслись, конечно, но общее настроение было суперское, и я вдруг понял, почему Мамель так тянет ко всей этой танцевальной кухне – это такой адреналин, драйв, праздник, который всегда с тобой.

Насчёт вальса-парада никто особо не заморачивался. Мы все, в традиционной школьной форме (девочки в белых фартучках и с бантами), должны были подниматься по левой лестнице, в вальсе проходить через колонный зал, кланяться-приседать, и в том же темпе выходить через правую дверь. В пять мэр произнёс речь, типа дженерейшен некст12 идёт, встречайте, и народ попёр плясать. Всё прошло без сучка без задоринки. Администрация города хлопала нам с балконов и прочих антресолей.

После вальса-парада мы понеслись наверх. Мамель побежала к девочкам в переодевалку – помогать. Я, надрессированный дома, в свою очередь ассистировал пацанам в надевании фраков. Мальчики, понятное дело, переоделись первей девочек. Мы спустились в вестибюль и крутились там среди остальных школ. В вестибюле уже поставили огромную ёлку. Я первым увидел наших девочек и открыл рот. Глядя на меня, обернулся Борисченко и обалдело протянул:

– Ё-моё!

Мы все застыли, офигевшие, и я подумал: блин, почему я каждый день этого не вижу?

Первой спускалась Диана Карапетян в белом платье с черной вышивкой по низу. Подол у неё вспучивался пеной при каждом шаге, и она, словно не замечая наших ошеломлённых морд, с равнодушным видом поправляла на плечах ту самую «летучку» – прозрачный шарфик, цепляемый петелькой за пальцы. Потом появилась Скобцева, тоненькая как балерина, в розовом. Вау, Ира Литвиненко была просто красавицей в своём голубом платье! Бордман – дебил, надеюсь, он это теперь понимает. Ковальская сияла, как гирлянда, вся в бисере и блёстках. Гогава была в синем, с разрезом до колена… Мама дорогая! Серёгина Инна, в зелёном, была супер!

– Инна, ты супер, – искренне сказал я ей, когда она подошла к Талому. Не собирался, само вырвалось. – Очень красивая!

Она вся засмущалась, вспыхнула и простодушно спросила:

– Правда?

– Ага, – подтвердил Талый, обретя дар речи.

– Вы тоже, мальчики, все очень красивые, – сказала Инна.

Класс собрался у елки. Я уже устал таращиться на наших девочек, а Ани всё не было. Люсьена в сиреневом (опять блондинка, кстати) пару раз пробежалась мимо меня, шелестя подолом, а Аня всё не появлялась. Потом на лестнице я увидел Мамель. Она тоже переоделась в элегантное чёрное платье с меховой отделкой, «походно-театральное», как она его называла. Мамель нашла меня глазами, подмигнула и отошла к перилам. За ней, сосредоточенно глядя под ноги, спускалась Аня.