– Да не ломайся, Радек, – уговаривал он собеседника. – Я всех батраков стужицких переиграл. Один ты остался. Не порть картину.

Парень, еще поворчав для приличия, снял с перетасованной колоды верхушку.

Они сидели чуть в отдалении от большого костра, у которого грелся спящий хорунжий Лефгер, и присматривали заодно за хаггедкой. Половина лагеря бодрствовала, и Алеш с подмастерьем тоже, а вот Еник, поджав ноги и запрокинув голову, сопел под телегой с лекарством от чумы. Игроков отсюда было хорошо слышно, и даже не видя расклада оказалось легко угадывать ход партии: молодость пока проигрывала опыту. В очередной раз досадливо причмокнув, Радек сосредоточенно вгляделся в стопку битых.

– А где господин Хорева? – спросил он, имея в виду того мерзкого типа, которого провожала заплаканная сестра. – Говорят, у него на руках всегда дерьмовые карты. Я бы с ним сыграл.

– Госпожа услала его с передовыми.

«Правильно. Я бы услал совсем».

– Чего так?

– Чтоб он эту сучку не вздернул раньше времени, – ответил Ухер, ткнув большим пальцем в сторону пленницы. – Она старшего Хореву убила, когда тот охотился. Его собственного пса натравила, представь себе.

«Повесил ли Копта сухой можжевельник в изголовье?»

– Твоя бита! – воскликнул батрак.

– Ах ты ж…

Игроки эмоционально зашипели друг на друга, и вместе с ними громко шикнул Фабек, обжегшийся о котелок с похлебкой. Алеш подозвал подмастерья и, убеждаясь в отсутствии у того серьезных повреждений, обдумывал внезапно созревший план.

«Она же не блондинка. Вдруг повезет?»

– Слушай, – вполголоса обратился он к Фабеку, – сыграй-ка с ними.

Мальчик, растерявшись, тихонько квакнул.

– Да вы что, мастер! Они мне пинка отвесят, и все дела.

– Прояви настойчивость, – посоветовал Алеш и многозначительно кивнул на хаггедку. – Мне нужно буквально…

Он показал на кончиках пальцев: всего-ничего. Подмастерье понимающе вскинул брови и ответил жестом: все будет в лучшем виде.

«Ты настоящий друг».

Алеш безотчетно проверил, на месте ли карманный перочинный нож, и пробка от арниковой настойки почесала палец. Фабек бодро дошагал до соседнего костра и после короткой тихой перепалки, в которой лопоухий, раззадоренный победой и надеющийся на новую, неожиданно принял его сторону, занял место по правую руку от Ухера – так, чтобы оба игрока отвернулись от пленницы.

«Все-таки в тебе очень мало от Стельги».

Хаггедка притворялась спящей, но сидела у борта своей телеги в слишком уж неудобной позе. Алеш осторожно подошел к ней и, сгорбившись, провел подошвой по колесу, как будто стряхивал грязь. Он тут же почувствовал на себе пристальный взгляд и вспомнил странную встречу на постоялом дворе.

«Там пели мою балладу».

Алеш смотрел на пленницу только урывками и старался говорить чуть громче шепота.

– Если понимаете меня, кивните. – Она опустила веки и слегка качнула головой. – Вы действительно царевна Хесида?

Хаггедка открыла глаза и весьма выразительно глянула исподлобья.

«Так и знал».

– Я не могу сейчас освободить вас, но постараюсь что-нибудь придумать. Держитесь.

Она собиралась ответить, однако, по всей вероятности, услышала шаги приближающегося человека раньше, чем Алеш его заметил. Хаггедка снова сделала вид, что спит, и прошагавший мимо здоровяк с наполовину седой бровью едва удостоил ее взгляда. Алеш, усердно тянущий концы обувных шнурков, заинтересовал его больше.

– Ты чего тут шляешься?

«Да представь себе, не могу уснуть. Закрою глаза – вижу всякие мерзкие рожи. Теперь вот и наяву».

Алеш распрямился и встретил взгляд человека, который будто бы только что прочел его мысли. Пленница звякнула цепью. Нож совершенно точно все еще лежал в кармане.