– Надо теперь Трудяжку папе показать. Мам, где папа?

Конрад тоже взглянул на Арнику, и Алеш сделал тихий глубокий вдох.

«Я здесь, мои мальчики. Я к вам вернулся».

Госпожа Тильбе позвала с лестницы гвардейца Савуша и отправила с детьми к владыке. Потом закрыла дверь, подошла к Алешу и, спрятав руки под его курткой, крепко обняла.

– Я люблю тебя, – вполголоса сказала Арника. – И они тебя любят.

– Знаю, – ответил он и поцеловал ее в лоб. – До вечера?

Арника улыбнулась и кивнула.

– Сейчас тебе пора ехать, – напомнила она, и Алеш проснулся.

Брезжил рассвет, брюзжал военный лагерь, но Алеш, всех проигнорировав, опять закрыл глаза. Он вспоминал, как в тот вечер тайком пришел к Арнике в спальню и задвинул за собой засов. Этажом ниже располагалась каморка, где лежал парализованный наставник.

Они запирались в комнате, пока мастер Матей умирал. Они запирались в комнате, пока умирали их дети.

«Все могло быть иначе, если бы нам не приходилось прятаться».

– Алеш, – позвал Еник, – вставай.

Рядом кто-то шумно высморкался в траву. Алеш сел, хватанул зевком мешанину походных запахов, помял шею и принял из рук Фабека мех с водой. Еник постучал носком ботинка о колесо телеги, стряхивая налипшую грязь.

– Слушай, – обратился к нему Алеш, – я не разговариваю во сне?

Брат остался доволен чистотой левой подошвы и критически осмотрел правую.

– Нет, только храпишь.

Алеш уставился на два лежащих рядом мешка с вещами, пытаясь осознать, который из них его.

«Как это со мной случилось? Когда началось? Если давно, почему Арника ничего не сказала?»

Фабек сосредоточенно глядел в сторону и сумел бы удержаться от смеха, но совершил ошибку, сделав чересчур большой глоток воды. Еник заулыбался и ткнул мальчика кулаком в плечо за то, что тот выдал его с потрохами. Алеш вздохнул и взял мешок потяжелее.

«Я рад, что вы нашли общий язык».

Его брат и подмастерье редко пересекались за последние три года, но с лихвой восполнили все пробелы в прошедшие несколько недель. К чести Фабека стоило заметить, что восполнять пробелы в знаниях он рвался с еще большим энтузиазмом. Когда кобыла Алеша топтала копытами полезную траву, подмастерье должен был назвать растение по имени и вспомнить как можно больше его применений. За весь путь Фабек ошибся лишь однажды, спутав болиголов с дикой морковью.

«Я в твои годы был настолько резвый, что успел бы сорвать и кого-нибудь полечить».

Уцепившись за воспоминание, он рассказывал, как однажды в детстве заварил васильки и бегал по замку, разыскивая маму, которая до этого жаловалась, что устают глаза.

– Хорошо, что мастер вовремя меня отловил. Запомни, Фабек: беременным и кормящим – никаких васильков.

Подмастерье с улыбкой кивнул, но вдруг сощурился.

– Погодите, – задумчиво протянул он, – вы же что-то такое рассказывали про пару лет пораньше. – Мальчик оглянулся назад, туда, где размеренным шагом ехал понурый Еник. – Я думал…

– До брата у меня были две сестры. Обе рано умерли.

Фабек тоже сник и опустил глаза.

– Как у меня, – тихо сказал он, всхлипнув.

Или это был звук потревоженной влажной земли.

«Его сестер Матушка приютить не смогла».

Алеш произнес бы слова утешения, будь от слов теперь хоть какой-нибудь толк. Он думал, что однажды научит Фабека проигрывать, но жизнь, как всегда, его опередила.

– А это что за трава? – спросил Алеш, указав на расплющенный побег.

Подмастерье вскинул голову.

– Багун! Хорош для легких. Надо собирать аккуратно, чтобы не отравиться.

Алеш одобрительно кивнул, принялся выискивать взглядом другой объект для краткого учебного исследования и обнаружил, что за ними уже какое-то время внимательно наблюдает господин Мартин Венжега.