Азирафаэль посмотрела на Кроули, чье лицо напоминало маску трагедии.

– Она обречена, – пробормотал он, – та девчонка. И Хорас. Они оба обречены.

Азирафаэль стояла потрясенная. Кроули на протяжении многих тысяч лет являл собой нерушимый оплот стойкости духа, был способен вырабатывать энергию, как электростанция. А сейчас она наблюдала, как он тяжело осел на кровать Хораса. Азирафаэль почувствовала себя как никогда бесполезной.

– Скажи ему, – раздался его глухой голос. – Я приду через минуту.

Азирафаэль хотела было заглянуть ему в глаза, но этому мешали очки, поэтому она молча вышла и прикрыла за собой дверь. Хорас, вопреки ее ожиданиям, стоял в дверях комнаты Хлои. Заметив Азирафаэль, он как-то стушевался. Она встала рядом с ним.

– Я все слышал, – тихо признался он.

– Да? – Азирафаэль с тревогой посмотрела на него, но вспомнила орущего Кроули и вздохнула. – Немудрено…

Немного помолчали. Только Хлое, по всей видимости, было хорошо – она продолжала улыбаться, как улыбаются по-настоящему счастливые дети.

– Хорас, можно спросить?

– Конечно.

– Как зовут ту девочку?

Хорас, к удивлению Азирафаэль, плотно, совсем по-взрослому, сжал челюсти и выплюнул:

– Тереза.

– Тереза… А ты говорил с ней после того, что произошло?

Он как будто удивился.

– Нет. Правда она приходила пару раз, но я сказал маме, что не хочу ее видеть. Мне хотелось только избить ее.

Азирафаэль прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Ей подумалось, что одиннадцатилетние дети не должны испытывать желание избивать кого-то… Неожиданно ее осенило, и она повернулась к Хорасу.

– А когда она приходила в последний раз?

– …На прошлой неделе вроде.

– А что она делала сегодня на площади? Она давно там сидела? Когда я ее увидела, мне показалось, она кого-то ждет.

– Кажется, давно, – неуверенно ответил Хорас. В интонациях Азирафаэль ему почудилось что-то маньяческое.

Тем временем Кроули чесал кожу головы, будто пытался добыть огонь. Его мучила какая-то мысль, вернее, даже зародыш мысли, который он все никак не мог «родить». Он снова вскочил и стал бродить по комнате.

– «Обязуюсь исполнить волю контрактора (сжигание заживо) не позднее заката солнца…» – раз за разом перечитывал он. – Сжигание заживо… Черт, что за Средневековье?.. Преступница должна сгореть на закате… должна понести наказание… должна раскаяться… Погодите-ка!.. Азира…

Азирафаэль буквально влетела в комнату с аналогичным криком «Кроу…» Оба уставились друг на друга, будто синхронизировали догадки.

– Мне кажется, до меня дошло!!! – в один голос крикнули они, и Кроули издал нечто наподобие победного клича.

– Да тихо ты, сколько можно повторять! – просипела Азирафаэль, но не до конца исторгнутый радостный смех трансформировался у нее в подпрыгивание на месте.

– Что, что я такого сказал? – спросил озадаченный Хорас, войдя вслед за Азирафаэль, и оторопел еще больше, когда демон и ангел снова одновременно воскликнули:

– Надо вернуться на площадь!

* * *

Когда черный «Бентли» с визгом затормозил у площади, от солнца осталась только макушка, будто красная шапочка. Кроули, Азирафаэль и Хорас буквально вывалились наружу (хотя со стороны казалось, будто «Бентли» их попросту выплюнул). Тереза еще была там, правда сменила скамейку и читала книгу, но особого интереса в ее глазах не наблюдалось.

– И что мне делать? – спросил Хорас.

– Иди и поговори с ней, – приказным тоном сказал Кроули.

– Что?! – разозлился Хорас. Это единственная эмоция, которую договор не то что не приглушил, а наоборот усилил. – Я не хочу с ней говорить!

– Пожалуйста, Хорас! – вмешалась Азирафаэль. – Она не просто так приходила к тебе. Она хотела поговорить с тобой. Именно с тобой.