– Что… что произошло? – хрипло спросил Алекс.

Зои медленно убрала руку, но осталась рядом, внимательно наблюдая за ним.

– Информационная болезнь, – сказала она серьезно. – Спонтанное погружение. Без защиты. Без контроля. Твой узел… пытается синхронизироваться со вторым. Слишком быстро. Слишком сильно.

Алекс с трудом сел, опираясь спиной о стену убежища. Его тело ощущалось странно – одновременно тяжелым и невесомым, словно он не до конца вернулся в физическую реальность.

– Я видел… воспоминания, – сказал он, пытаясь собрать мысли. – Настоящие воспоминания из времени до Резонанса. Операцию по имплантации. Архитектора. Протокол Резонанс. И… – он замолчал, эмоции перехватили горло, – я видел Сару. Мою сестру.

Зои внимательно слушала, её глаза с золотыми частицами изучали его лицо.

– Не просто воспоминания, – сказала она тихо. – Информационные фрагменты. Хранящиеся в твоем узле. Или… полученные от второго узла через резонанс. Синхронизация растет. Сильнее, чем я думала.

Она поднялась и подошла к нише в стене, извлекая оттуда небольшой контейнер с жидкостью цвета жидкого серебра.

– Пей, – сказала она, протягивая контейнер Алексу. – Стабилизатор информационного восприятия. Поможет… временно.

Алекс принял контейнер дрожащими руками и осторожно сделал глоток. Жидкость была холодной и странно безвкусной, но как только она коснулась его горла, он почувствовал волну прохлады, распространяющуюся по всему телу. Мысли начали проясняться, шум информационных потоков, который он даже не осознавал до этого момента, стих до едва слышного шепота.

– Это… лучше, – сказал он, допивая содержимое. – Что это?

– Нейрохимический буфер, – пояснила Зои, присаживаясь рядом с ним. – Техноманты используют для контроля восприятия при глубоких погружениях. Изолирует сознание от информационного перенасыщения. Но эффект… временный.

Алекс кивнул, чувствуя, как его тело постепенно возвращается к нормальному состоянию. Дрожь утихла, мысли стали более четкими, но воспоминания о том, что он видел в своем информационном видении, оставались яркими и детальными.

– То, что я видел, – сказал он, глядя на Зои. – Это было реально. Я уверен. Это не просто галлюцинации или фрагменты данных. Я действительно помню, что произошло.

Зои задумчиво наклонила голову.

– Возможно оба, – сказала она. – Настоящие воспоминания, законсервированные в узле. Скрытые от твоего сознательного доступа. До сейчас. До активации второго узла.

Она сделала паузу, словно обдумывая что-то.

– Что именно ты видел? – спросила она. – Можешь рассказать?

Алекс сосредоточился, стараясь упорядочить поток образов и ощущений.

– Я видел операцию, – начал он. – Мне вживляли имплант… узел, как ты его называешь. Где-то в горах, в исследовательском центре с видом на заснеженные пики. Там был человек, которого называли Архитектором. Высокий, с седыми висками и очень яркими голубыми глазами.

Зои слушала, не перебивая, её узоры на коже образовывали сложные паттерны, словно отражая процесс анализа информации.

– Он говорил о Протоколе Резонанс, – продолжил Алекс. – О том, что это единственный путь к какому-то эволюционному скачку человечества. И о том, что мы с Сарой – якоря для новой реальности.

Он потер виски, пытаясь удержать ускользающие детали.

– А потом я видел сам момент… активации. Мы с Сарой были в какой-то прозрачной камере. Наши узлы синхронизировались, достигая какого-то критического уровня. И тогда начался Резонанс. Реальность вокруг нас начала… меняться.

Алекс посмотрел прямо в глаза Зои.

– Не верю, что это совпадение. Узлы Нексуса, Протокол Резонанс, то, что произошло с миром… Все это связано. Резонанс не был случайностью. Это был эксперимент. И мы с Сарой были его частью.