– Мне скоро 35! Жизнь пошла по нисходящей. Уже боли в спине, уже быстрее устаю, зубы, наконец¸ приходится снова и снова лечить. Лучшие годы ума и тела в прошлом, а к чему я пришёл? Перекладываю бумажки. Мной руководят неучи, я занят мелочной работой, а важное – оно делается плохо! Я трачу силы, нервы на выполнение объективно вредных указулек.

Иван резко поднял руку во взгляд официанта. Он заказал бутылку вина, когда я сидел с ним, зная прекрасно, что я не переношу, когда он выпивает один, и тем не менее пил! Если б он достал шприц с героином и воткнул его в вену, то не удивил бы больше.

Он жадно пил вино, внешне не пьянея, и говорил, что в молодости жизнь казалась разнообразной. И это верно, потому что в молодости познаешь мир, он открывается по-новому. Но в зрелости, с познанием принимаешь, что жизнь сводится к работе и близким. Работа и близкие. Больше ничего нет. Я слушал его, внутренне соглашаясь, а он говорил, что у него нет настоящей работы и нет близких, только Эля, родители и я.

Пусть я всегда знал, что мы самые близкие друзья, но слышать это, как слышать признание в любви от любимой. А Рядовой говорил, что все приятели юности, знакомые, сослуживцы, все они ушли в свои судьбы, оставив пустоту. Да и незначительны они, взаимозаменяемы. А действительно близких, их нет. Есть рабочая функция, есть заработная плата, комфортное имущество, движимое-недвижимое. Но главного нет. А силы, – лучшие, – уже ушли.

Я больше слушал, чем говорил. Потому что сам, перевалив рубеж в 33 года, предчувствовал, не разумно, но истинно, что готов к следующему прыжку. Я накопил опыт, знания, семья создана, дети рождены, и ещё есть и силы и желание совершить рывок. Я ещё не знаю куда, но куда-то вверх, может быть, руководителем собственной компании, или высокого ранга управленцем в транснациональной компании. Говорить Ивану о моих ожиданиях, значит напоминать ему о его рухнувшей, уже много лет очевидно, что необратимо рухнувшей мечте о научной карьере, было бы немилосердно.

А ещё я видел в его переживании и отражение того, что Лена ушла, он снова один. Это одиночество в зрелом уже возрасте уязвляет его сильнее, чем раньше. В юности он мог мечтать изменить судьбу, на четвёртом десятке фантазировать труднее.

Я убеждал, что он ещё сможет выбраться из-под вороха бумажек, нужно только действовать. Он кивал головой, соглашался, но верил ли он в себя? Допив вино он заказал бокал коньяка. Он отпивал маленькими глоточками, смотрел не столько на меня, сколько в окно, а я снова пересказывал известное, как несколько лет работал простым юристом, после появился Макс, мой помощник и друг, а теперь я руководитель договорно-правового отдела. Я подбирал людей, учил, увольнял, но теперь в моём подчинении два юриста по налоговым спорам, три специалиста по сопровождению деятельности клиентов. Теперь задумываюсь над тем, чтобы взять в штат специалиста по корпоративным вопросам, открыть новое направление деятельности. Я повторялся, но тем не менее настойчиво говорил, что работаю с утра до вечера, часто выхожу и по субботам, но я чувствую, что годы не проходят впустую. Я напоминал ему, как в прошлом году выбил себе увеличение оклада, в этом году добьюсь, обязательно добьюсь изменения положений своего трудового договора, с тем чтобы привязать размер премирования к успехам моего отдела. Я утверждал, как мы были правы с женой, когда ввязались в покупку квартиры, соседней с родительской. Объединившись, мы теперь не ютимся на кухне, а сидим в просторной столовой, живём с мамой и папой одной большой семьёй, у детей своё пространство, да даже просто по утрам не стоим в очереди в один туалет! Решение трудное, но верное стратегически. Оно дало толчок моему развитию, я стал искать пути роста компании, и, как итог, своего дохода. Владельцы бизнеса сейчас смотрят на меня уже другими глазами. Я не только исполнитель, но и партнёр, без которого не принимаются стратегические решения.