Уильям раздраженно цыкнул: к его прискорбию, герцогиня была права. Среди девиц на выданье он почитался «лакомым кусочком» вне зависимости от времени года – разве что с наступлением холодов количество этих самых девиц в Лондоне значительно сокращалось.

– И на кого из сегодняшних гостей мне стоит обратить особое внимание?

– Ты хотел спросить, кого тебе следует с особым старанием избегать?

Подобные пикировки были для них привычным досугом. Острая на ум и язык герцогиня не часто могла найти достойного собеседника: вопреки мнению многих именитых мужей, редкий из них мог подарить этой женщине удовольствие интеллектуальной беседы. Что же касается других дам…

– Леди Шиптон крайне заинтересована в том, чтобы сыскать удачную партию для каждой из трех дочерей: вон они, все как одна Коломбины[2]. Девочки не первый год вертятся в свете, что, как ты понимаешь, характеризует их весьма определенным образом. – Герцогиня говорила, нарочито не глядя в сторону той или иной дамы. – То же можно сказать и о леди Коллинз, хотя она сегодня представляет интересы лишь одной дочери, старшей. Я могла бы рекомендовать ее к знакомству, причем в самом прямом смысле этого выражения, если бы бедняжка не была откровенно… проста.

«Простотой» герцогиня деликатно именовала глупость. К сожалению, с ее точки зрения, этому недугу было подвержено повальное большинство светского общества, и в особенности его прекрасная часть. При этом, будучи милостивой, герцогиня винила не самих девушек или их матерей, а огрехи воспитания, с которым оные сталкивались в семье. Она истово верила, что достойное образование могло повлиять на ситуацию самым благотворным образом. Увы, с точкой зрения герцогини не соглашалась королевская семья, члены коей всячески избегали любых разговоров о том, чтобы преподавать девушкам нечто большее, нежели этикет, музицирование, пение, ну и счет – для ведения хозяйства.

– И, да, обрати внимание на леди в платье цвета запекшейся крови, – перечислив еще несколько дебютанток, похожих друг на друга как две капли воды, герцогиня неожиданно откровенно указала рукоятью трости в нужном направлении. – Сам цвет ее наряда, как ты понимаешь, многое о ней говорит.

Нужную леди Уильям нашел почти сразу: она выделялась на фоне иных девушек, как ядовитый сорняк посреди ухоженного сада.

– Еще одна простушка? – предположил он без особой уверенности.

Герцогиня медленно покачала головой.

– Нет-нет-нет. Эта леди, наоборот, прискорбно сложна.

Девушка взяла с одного из длинных столов наполненный шампанским бокал и лениво пригубила. Выглядела она при этом старательно не впечатленной – ни вкусом напитка, ни роскошным убранством залы, ни мастерством музыкантов.

– Ее зовут мисс Энн Харрингтон, и это все, что тебе следует знать.

– Пытаетесь меня заинтриговать? – Если герцогиня и впрямь преследовала такую цель, ей удалось: Уильям не мог отвести взгляда.

– Нет, мой дорогой, – предостеречь. Потому что если хоть кто-то в этом зале и представляет для тебя серьезную опасность, то только она: умная, расчетливая, безусловно красивая, но с совершенно испорченной репутацией.

– И что же она натворила?

– Ты не слышал? – Что-то в голосе герцогини заставило Уильяма посмотреть на нее. – Она умная, расчетливая и безусловно красивая. К тому же совершенно не пытается это скрывать.

«Воистину, чудовищная комбинация», – Уильям облизнул губы. Ему вдруг ужасно захотелось пить.

Вблизи мисс Энн Харрингтон оказалась не столь прекрасна, как расписывала герцогиня. По современным меркам, ей не хватало мягкости: ни тебе покатых плеч, ни пухлых губ, ни очаровательной округлости щек. Она словно вся состояла из острых углов – выразительные скулы, вздернутый подбородок, ключицы, о которые можно порезаться.