Отец Дианы, Валерий человек решительный и давно мечтавший о настоящей собаке, объявил: «Еду за щенком! Овчарка!» Эмоции захлестнули Дину. Ожидание превратилось в пытку. Она и мама Мария Камильевна остались дома, прислушиваясь к каждому шуму за дверью. Наконец, шаги, скрип двери… И вот отец, усталый, но с сияющими глазами, заходит в прихожую. В руках у него не пищащий комочек, а… большой, потертый рюкзак. Он осторожно ставит его на пол, расстегивает молнию…

Дина и отец Валерий Александрович

И оттуда, неуклюже переваливаясь, вываливается ЩЕНОК. Не крохотный пушистик, а уже довольно крупный, лапчатый карапуз с огромными, как локаторы, не вставшими ушами. Темно-подпалый, с умными, чуть испуганными глазами, он оглядел новое пространство, а потом, виляя всем задом, робко потянулся к Дине. Сердце девочки сжалось, а потом распахнулось настежь. Так в их доме появился Джек. И скуке пришел конец.

Первые месяцы были хаотичными и веселыми, как и положено с щенком крупной породы. Джек рос не по дням, а по часам. Но была проблема – предательски не желали вставать уши. В доме воцарился «ушной режим»: уши подклеивали пластырем с картонными вставками, словно затейливые антенны, в еду добавляли мел и глюконат кальция, массировали хрящики. Отец, представлявший себе статную овчарку с гордо поднятой головой, переживал: «С висячими ушами он будет похож на большую дворнягу!» Но Джек, словно стараясь угодить, боролся. И уши, хоть и с опозданием, с трудом, но «поднялись», придав его доброму лицу выражение сосредоточенной важности. Он становился Настоящей Собакой.

Дина с Джеком

А еще он становился Настоящим Хулиганом. Обувь, особенно новую и пахнущую особенно вкусно, Джек считал законной добычей. Диванные уголки и ножки стульев превращались в щепки под напором его острых молочных зубов. Апогеем его «творчества» стал кассетный магнитофон – дорогая по тем временам вещь! Провода, кнопки, пластик… От аппарата осталось жалкое подобие. В доме стоял смех сквозь слезы, а Джек виновато вилял хвостом, явно не понимая масштаба трагедии. Он просто жил – громко, беззаботно, разрушительно.

Идиллия рухнула, когда Джеку исполнилось полгода. Он заболел. Страшно. Энтерит. Чумка. Ветеринария конца 80-х в провинции была бессильна перед этим бичом. Антибиотики, уколы, попытки влить в пасть «регидрон» – все казалось каплей в море. Джек угасал на глазах. Из мощного, жизнерадостного щенка он превратился в ходячий скелет, обтянутый кожей. Глаза провалились, стали огромными и безнадежными. Ребра и позвоночник выпирали жуткими углами. Он едва передвигал лапы, отказывался от еды и воды. Надежда таяла с каждым часом. Семья готовилась к худшему.

В квартире был заброшенный аквариум отца-аквариумиста. Рыбки в нем давно не жили, вода зацвела, став мутно-зеленой, на стеклах и камнях копошились улитки, буйно разрослись водоросли. Руки никак не доходили до него. И вот, в разгар болезни, Джек, который отворачивался от чистой воды в миске, вдруг проявил жгучий интерес к этому мутному болотцу. Он стал подходить к аквариуму и с жадностью, судорожно лакать эту зеленую жижу. Каждый день. Дина и родители смотрели на это с ужасом и недоумением. Но сил оттаскивать его не было.

Однажды, в редкий момент, когда Джек чуть ожил, его вынесли на руках во двор, просто подышать воздухом, полежать на пожухлой траве. Рядом была глубокая колея, наполненная дождевой водой – грязной, протухшей, покрытой маслянистой пленкой. И Джек, этот полумертвый скелет, вдруг встал на ослабевшие лапы и, пошатываясь, пополз к этой вонючей луже. Он пил. Долго, не отрываясь, с отчаянной жадностью, будто это был источник жизни.