Когда об этом рассказали ветеринару, тот лишь покачал головой, но сказал неожиданное: «Пусть пьет. Собаки… они иногда знают, что их излечит. Инстинкт». Его стали уже специально водить пить эту воду. Это была тончайшая соломинка надежды. И случилось чудо. После этого эпизода дела Джека пошли на поправку. Появился жадный аппетит. Он начал крепчать на глазах. Чудовищная худоба постепенно уходила, заменяясь нарастающей мускулатурой. Джек победил чумку. Ценой невероятных усилий своего организма и, казалось бы, абсурдного «лечения» грязной водой.

Но болезнь оставила тяжелый след. Задние лапы Джека остались слабыми. Долгие прогулки утомляли его, он начинал «вилять» задом, походка теряла уверенность. Дина не сдалась. Она стала его личным тренером. Заставляла бегать за велосипедом – сначала медленно, потом быстрее. Летом – долгие купания в реке, где вода поддерживала его тело, давая лапам отдых, а плавание укрепляло мышцы. И Джек, этот удивительный пес, словно не замечал своего недостатка. Он жил свою собачью жизнь – полную, яростную, благодарную. Он стал любимцем всего двора. Зимой дети валялись с ним в сугробах, а он, счастливый, облизывал их румяные лица. Летом – неизменный спутник на речку. Вот только купаться спокойно с Джеком было нельзя: он считал своим долгом спасать всех! Дети, взрослые – стоило кому-то отплыть подальше или нырнуть, как мощный пес уже мчался в воду, хватал за руку или одежду и тащил к берегу, невзирая на крики: «Джек, я не тону!». Чтобы хоть немного поплавать, Джека приходилось привязывать на поводок к дереву, и он сидел, скулил и недоверчиво следил за «утопающими».

Дина, гордая своей собакой, занималась с ним в клубе собаководов. Джек оказался умным и старательным учеником. Он безупречно выполнял команды «Ко мне!», «Рядом!», лихо брал «Барьер!», знал все основные приказы. Его интеллект и послушание были поразительны, особенно учитывая его размеры и бурный темперамент. Джек вырос в настоящего гиганта – больше и мощнее стандартной немецкой овчарки. Его голова была огромной и благородной, а лай – низким, раскатистым басом, который внушал уважение (а порой и страх) посторонним.

Но не все соседи разделяли восторги семьи. Были и те, чьи сердца были закрыты для всего живого, кто видел в собаке только источник шума. Жалобы на громкий лай (хотя Джек лаял редко и по делу – на чужаков у подъезда или под окнами) стали печальной реальностью. «Опять ваша собака!», «Невозможно жить!» – эти фразы резали слух.

Джеку исполнилось шесть лет. Казалось, самое страшное – чумка – осталось далеко позади. Он был в расцвете сил, верный страж и друг. Однажды зимним утром отец, как всегда, первым встал, чтобы покормить пса и выпустить его во двор. Он вышел в прихожую, к месту Джека… и замер. Мощный, красивый пес лежал без движения. Без признаков борьбы, без стона. Просто… умер. Тихо, во сне. Вечером он был абсолютно здоров – играл, ел, ласкался. Утром его не стало.

Шок, непонимание, горечь. Слезы Дианы были безутешны. Подозрения тут же пали на недоброжелательных соседей. «Отравили…» – шептались в доме. Но доказательств не было. Никаких. Только страшная пустота и тишина.

Дом опустел катастрофически. Привычные звуки, бывшие фоном жизни, теперь резали слух своим отсутствием: нет громкого бряцания тяжелой цепи, когда Джек встряхивался; нет редкого, но такого уверенного басовитого лая на подозрительного незнакомца; нет металлического стука миски о пол, когда он нетерпеливо ждал еду. Каждое утро Диана просыпалась и первым делом… прислушивалась к этой тишине. И сердце сжималось от боли.