– Так точно!

***

ГЛАВА 2. РАССКАЗ СТАРШИНЫ

1941 год.

Западная граница СССР.

Окопы пограничного батальона майора Лопатина.

После тяжелого боя наступило затишье. Немцы откатились назад, но все знали – это ненадолго. В воздухе стоял запах гари и сырой земли. Бойцы чистили оружие, перевязывали раны. Кто-то задумчиво курил в сторонке, кто-то молча глядел в темнеющее небо. Впереди было самое страшное…

Рядовой Бережной сидел у костра и ласково гладил Миру рукой по голове. Положив морду ему на колени, она устало дремала. Тихонько покряхтев, рядом с Иваном устроился старшина Ермаков. Он достал кисет, свернул цигарку и, прикуривая, бросил взгляд на собаку.

– Хороший пес… – пробурчал он. – Умный.

– А то ж, – сказал Бережной. – Самая лучшая. Она девочка!

Ермаков понимающе кивнул, затянулся, выпустил дым и неожиданно спросил:

– Лопатин тебе ничего не рассказывал про собак?

Иван нахмурился.

– Нет. А что?

– Да так… – старшина прищурился. – Видал, как он на Миру смотрит? Будто сквозь нее.

Бережной пожал плечами.

– Ну да, есть такое. Может, просто не любит собак?

– Не-е, – Ермаков покачал головой. – Он их любит. Просто… боится привыкать.

В глазах старшины промелькнуло нечто неуловимое, возможно, давно забытое – из прошлого. Он замолчал, но Бережной почувствовал, что за этим молчанием скрывается какая-то история.

– Почему боится? – не удержался Иван.

Ермаков вздохнул, потушил окурок о потертый каблук сапога и негромко сказал:

– Потому что знает, каково это – терять их.

– Товарищ старшина, расскажите подробнее, если не трудно, – попросил Иван.

– Подробнее, говоришь? – начал Ермаков, откинувшись на торчащее позади бревно. – Да не трудно, паря, не трудно. Было это давно, когда Лопатин не майором был, а всего лишь командиром эскадрона. А я, между прочим, тогда уже воевал не первый год – в русско-японскую успел покрошить ворога, да и в германскую тоже. Но это случилось в Туркестане…

Старшина замолчал. Казалось, он собирался с мыслями, а потом продолжил:

– Басмачи там были – звери, а не люди. Резали наших, как баранов. А Лопатин… у него была собака. Овчарка, большой такой пес! Рыжим звали.

Бережной насторожился.

– Собака? У майора?

– Да не просто собака, – старшина усмехнулся. – Боевой товарищ. Они вместе с Лопатиным такое вместе прошло, что ой-ё-й! Потом на Туркестанский попали. И, скажу тебе, этот Рыжий был не хуже любого бойца.

1919 год.

Гражданская война.

Туркестанский фронт.

Рядовой бережной слушал старшину, слова которого в его сознании рисовало самые невероятные картины из прошлого… Он видел перевал, горы и быструю реку в отдалении…

– Шли мы тогда по ущелью, – продолжал Ермаков. – Жара, пыль, воды нет. Вдруг – засада. Басмачи с вершин как дали по нам… Кровищи было – мама не горюй.

Старшина провел рукой по лицу, Ивану показалось, что он, таким образом, стирал с себя пот и копоть прожитых лет.

– Лопатин с Рыжим впереди были. Собака первой почуяла засаду – зарычала и встала как вкопанная. Но было поздно. И вот тут полетел на нас град свинца.

Ермаков замолчал и уставился в одну точку.

– Рыжий бросился вперед. Не знаю, что там было в его собачьей голове, но он рванул прямо в гущу басмачей. Одного за горло – хвать! Второго – цап зубищами прямо за лицо! Лопатин бегом за ним, конечно, кинулся.

– А басмачи?

Старшина крякнул.

– Паря, да они же собак ненавидели, как мы, русские, чертей. Точнее, шайтанов… они…

Старшина сжал кулаки.

– Один из них выстрелил. Рыжий упал. Лопатин как заорет… Даже басмачи опешили.

Бережной почувствовал, как у него похолодело внутри.

– И… что потом?

– Потом? – Ермаков хрипло рассмеялся. – Потом Лопатин голыми руками в одиночку повырывал тем поганцам глотки.