Неожиданно в хрустящую тишину ворвался тревожный крик:

– Пожар!.. Горим!.. Спасите!..

Иван резко обернулся. Из-под крыши дома на окраине улицы, озаряя снег кровавым отблесками, вырывались языки пламени. В нем жили большой семьей Кузнецовы – старики, дети и… их собака, недавно ощенившаяся, овчарка Зара…

Сердце Ивана сжалось. Не думая о последствиях, он рванул вперед.

Дом пылал. Огонь пожирал стены, вырывался из окон, лизал снег на крыльце. За пока не тронутой пламенем околицей собрались соседи – кто-то таскал воду, кто-то сбивал пламя мокрыми дерюгами, но огонь разгорался все сильнее и сильнее.

– Там дети! – задыхаясь от дыма, кричала полная женщина. – И старуха не сможет выйти сама!

Иван не раздумывал. Он набрал полную грудь воздуха, вылил на себя ведро ледяной колодезной воды и побежал в горящую избу.

***

Жар бил в лицо, дым слепил глаза. Внутри ничего не было видно – только треск огня и черные тени мелькали в красном мареве.

– Есть кто живой?!.. – пробираясь через горящие перегородки, прокричал Иван.

В углу, на полу, метались двое малышей – мальчик и девочка. Рядом с ним хрипела от бессилия старуха – бабка Агафья. Она не в силах была не то, что помочь внукам, но и подняться с горячего пола пылающей избы.

– Ванька! – она узнала его. – Вытащи малят… меня не трожь, не выйду я отсель…

– Все выйдем, баб Агафь! – сквозь кашель выкрикнул Бережной.

Иван схватил детей под мышки и быстро потащил к выходу. Пламя уже перекинулось на дверь и его было не остановить. Вытолкнув малышей на улицу, Бережной вернулся обратно – за старухой.

***

В избе стало еще жарче. Бабка Агафья лежала без сил, а рядом с ней… Иван замер…

У недвижимых ног Агафьи из последних сил билась овчарка Зара. Она толкала мордой что-то маленькое и темное. Иван пригляделся – это был щенок. Видно, что Зара пыталась спасти его и вытащить их пекла, но сама она уже еле дышала и сил у нее на это никаких не были.

– Бедняга… – прошептал Иван.

Он поднял старуху и вдруг почувствовал, что дым пожирается его легкие. Зара посмотрела на Ивана умными, преданными глазами и вдруг… толкнула щенка к его ногам и перестала двигаться.

– Давай подымайся! – Иван подхватил дрожащий комочек шерсти одной рукой, другой продолжал держать бабку Агафью.

Словно калека он потащился с невыносимым грузом к выходу, но в этот момент с потолка рухнула горящая балка. Зара вскочила на лапы, оттолкнулась от занятого огнем пола и приняла удар на себя.

– Нет! – крикнул Иван… но было поздно…

Он вышел на улицу. Сзади раздался страшный треск – крыша рухнула.

***

На морозе его встретили крики и плач. Дети были живы, бабка Агафья, хоть и ранена, но тоже жива. А в руках у Ивана дрожал маленький щенок. Он жалобно скулил по погибшей в пожарище преданной матери.

– Зара… ведь это она позвала помощь… – прошептал кто-то в толпе.

Иван прижал щенка к груди. Он был теплый и живой. Последнее, что сделала погибшая мама-овчарка – спасая и его, и людей. Слеза скатилась по измазанной сажей щеке Бережного.

– Все… кончено… – простонал дед Кузнецов.

Иван посмотрел на щенка и понял – нет, не кончено, а только начинается!

Он прижал малыша к груди.

– Клянусь, ты будешь жить долго и счастливо!

8 июля 1941 года.

Западная граница СССР.

Расположение пограничного батальона.

Вдруг из темноты появился Лопатин.

– Что тут?

– Раненый, товарищ майор…

Лопатин наклонился, посмотрел в глаза бойцу, а затем резко выпрямился.

– Бесполезно. Оставь его. С минуты на минуту он умрет. И ты ему ничем не поможешь.

– Но он еще дышит! – вскрикнул Бережной.

Лопатин повернулся к Ивану – в его взгляде было нечто очень страшное.