1 июля 1941 года.

Западная граница СССР.

Советский тыл.

Дозор двинулся в лес. Мира, опустив нос к земле, шла впереди всех на удлиненном поводке. Вскоре она насторожилась, прислушалась и замерла.

– Чует кого-то, – шепнул Бережной.

В кустах послышался шорох. Ермаков направил туда винтовку и громко крикнул:

– Хальт!

Но было поздно. Затрещала автоматная очередь. Ермаков рухнул на землю.

– Товарищ старшина!

Бережной бросился к нему. Мира рванулась вперед. Из темноты раздался крик, потом рычание и выстрел.

Сердце Бережного сжалось.

– Мира…

Он вскочил, побежал на звук. Под деревьями лежал немецкий диверсант с перегрызенным горлом. Рядом с ним хрипела Мира – пуля пробила ей холку.

– Нет… – Бережной упал на колени и достал из подсумка бинт.

Собака слабо лизнула его руку.

2 июля 1941 года.

Западная граница СССР.

Расположение пограничного батальона.

Раненой Мире помог сутулый мужчина с усталыми глазами – полевой врач, знавший и радость побед, и горесть поражений в битве за жизнь людей и их четвероногих спутников. Он неторопливо зашил ей рану и покачал головой:

– Повезло. Пуля прошла навылет, фактически ничего не задев. Бегать сможет, – он задумчиво поцокал языком, – вероятнее всего, через день-другой.

Бережной сидел рядом, сжимая в руках окровавленный бинт.

– Мира спасла нас, – пробормотал он. – Если бы не она, диверсант бы ушел…

– Выполнила свой долг. Умница! – раздался голос за спиной.

Иван резко обернулся и увидел майора Лопатина. Он стоял в дверях с непроницаемым лицом.

– Товарищ майор… – Бережной встал и вытянулся по стойке «смирно».

– Ермакову не повезло… – прошептал Лопатин.

Стиснув зубы, Бережной спросил:

– А что с остальными из диверсионной группы?

– Ликвидированы.

Лопатин медленно прошел по землянке, остановился у носилок, на которых лежала Мира. Собака приподняла голову, но не зарычала – лишь внимательно посмотрела на него.

– Ты уверен, что она еще на что-то годится?

– Так точно! – Бережной вскочил. – Она лучшая! Дайте ей восстановиться – и мы докажем!

Лопатин задержал взгляд на молодом солдате, потом резко кивнул.

– Хорошо. Через три дня – тест. Если она справится – оставлю ее в строю. Нет – отправим в тыл. С провиантом у нас и без нее туго…

5 июля 1941 года.

Западная граница СССР.

Учебный полигон.

Несмотря на боль в холке, Мира двигалась уверенно. Бережной знал, что она еще не совсем восстановилась, но отказываться от теста было нельзя – Лопатин не прощал слабость никому – особенно собакам.

Батальон почти в полном составе собрался на поле. А это не много, ни мало – пятьсот военнослужащих и сто пятьдесят отлично обученных овчарок.

Солдаты перешептывались, некоторые скептически поглядывали на овчарку Миру, которой предстояло пройти тест на профпригодность.

– Ну что, Бережной, показывай, на что способен твой боевой пес, – крикнул кто-то из строя.

Стоявший в стороне Лопатин курил и молча наблюдал за происходящим.

Бережной глубоко вдохнул.

– Мира, рядом!

Собака четко встала у его ноги.

– Апорт!

Он швырнул деревянную гранату в густые заросли кустов. Мира молнией рванула вперед, исчезла в листве и через мгновение вернулась к хозяину c трофеем в зубах.

– Ищи!

Задача была сложнее предыдущей – найти спрятанный макет мины. Овчарка склонила нос к земле и двинулась вперед зигзагами, обнюхивая каждый сантиметр вскопанной и специально смоченной почвs.

Через минуту она села возле камня и заскулила – верный знак того, что мина благополучно найдена.

– Молодец, – прошептал Бережной.

Но самое сложное было впереди.

Из-за дерева выскочил солдат в маскхалате диверсанта.

– Фас! – крикнул Бережной.

Забыв о ране, Мира с рыком бросилась вперед. Она понимала, что это имитация настоящего задержания врага и поэтому кусала его не по-настоящему, что не мешало ей вцепиться в рукав специального комбинезона и повалить противника на землю, как учил ее хозяин Ваня еще до войны.