Послышались аплодисменты. Даже самые угрюмые пограничники улыбались, глядя на то, как Мира поставила одну лапу на поверженного диверсанта и лаем позвала Ивана оценить все ее нечеловеческие старания.

Лопатин медленно подошел к строю пограничников.

– Неплохо, – сказал он сухо.

Бережной вытянулся.

– Спасибо, товарищ майор!

– Но война – не учения, – продолжил Лопатин. – Запомните все! Фашистская сволочь не будет играть с вами и вашими питомцами по правилам.

– Мы готовы! – твердо ответил строй бойцов, четвероногие друзья вторили им вилянием хвостов.

Лопатин задержал суровый взгляд на овчарке Мире, потом перевел на Ивана. В его глазах мелькнуло что-то такое, чего он не мог понять.

– Ладно. Оставайтесь в строю.

Ранняя осень 1939 года. Иваново.

Поздний вечер в городском парке.

Тени от фонарей ложились на влажный асфальт аллеи, в воздухе уже чувствовалась осенняя прохлада.

Семенов торопился домой, держа на поводке своего щенка волкодава Батыра. Несмотря на грозный вид пса, в его глазах читалась трусость – уши были прижаты, а хвост неуверенно дергался.

Из-за кустов внезапно вышли трое хулиганов.

– Эй, паря, дай закурить! – один из них грубо толкнул Семенова рукой в плечо.

Вместо того чтобы защитить хозяина, Батыр дернулся и, волоча за собой поводок, с визгом рванул прочь.

Семенов остался один против троих. Он сжал кулаки, но силы, естественно, были неравны. В этот момент из-за деревьев раздался спокойный, твердый и жутко знакомый ему голос:

– Что-то у вас тут неспортивно получается, товарищи хулиганы, – это был Иван Бережной и стоящая рядом с ним молодая черно-рыжей масти немецкая овчарка Мира.

Глаза собаки горели холодной злобой, а низкий рык обещал неминуемую расправу над любым объектом, на который укажет хозяин.

– А тебе какое дело? – огрызнулся один из хулиганов.

– Мое дело – порядок поддерживать, – Иван шагнул вперед, а Мира, не дожидаясь команды, двинулась рядом, оскалив белые клыки.

Хулиганы недоуменно переглянулись. Самый бойкий попытался замахнуться, но Мира молниеносно бросилась на него, не кусая, а лишь оглушительно лая. Этого хватило – хулиганы дрогнули.

– Валим отсюда! – крикнул кто-то и троица пустилась наутек.

Дрожа от страха, Семёнов вытер пот со лба.

– Спасибо…

Иван успокаивающе положил руку ему на плечо.

– Волкодава своего потом найдешь. А спасибо скажи Мире, – он потрепал овчарку по холке, – никогда не подведет. Запомни это, Семенов.

Мира гордо подняла голову, казалось, она понимает каждое слово Ивана.

Так, в осеннем парке Бережной и его верная овчарка еще раз доказали, что смелость и преданность важнее размеров и пустого рыка.

8 июля 1941 года.

Западная граница СССР.

Расположение пограничного батальона.

Артиллерийский обстрел не прекращался уже два часа. Земля содрогалась, небо полыхало заревом пожарищ.

Бережной сидел в окопе, прижимая к себе дрожащую Миру – она с детства ненавидела громкие звуки, правда, старалась не подавать вида.

Рядом над раненым склонился молодой лейтенант.

– Держись, браток, скоро санитары…

Рана была смертельной. Лейтенант понимал это, как и все вокруг.

– Мамку бы увидеть… – одними губами еле-еле прошептал умирающий.

Бережной безвольно сжал кулаки. Мира отвернулась и жалобно заскулила…

Конец зимы 1939 года. Ивановская область.

Колхоз «Путь Ильича».

Снег хрустел под валенками, когда Иван Бережной упрямо топал по заснеженной улице.

Ночь наступала очень быстро, в домах колхозников одно за другим вспыхивали окна. Ветер выл в печных трубах, напоминая о лютых морозах, которые в любое мгновение скуют всю округу.

Ивану было не до холода – он спешил домой, к маме и младшим сестренкам.