Но в этот момент, глядя в ее чистые глаза, все законы, все иерархии, все ожидания Небесного Двора казались далекими и незначительными. Были только он и Цин Мэй, окутанные туманом их острова.

Он видел, как меняется выражение на ее лице – от удивления к чему-то более глубокому, зеркально отражающему его собственные чувства. В ее глазах вспыхнуло то же тепло, тот же трепет, та же нежность. Она, возможно, не знала названия этому чувству, не могла определить его рамками или правилами, но она чувствовала его всей своей чистой, цветочной сущностью.

Медленно, словно подчиняясь невидимой силе, Тянь Лин наклонился к ней. Цин Мэй не отстранилась. Она лишь слегка прикрыла веки, ее губы приоткрылись в ожидании.

Их губы встретились в первом поцелуе – нежном, осторожном, полном открытий. Это было прикосновение двух душ, двух миров, двух существ, нашедших друг друга в самой неожиданной обители. В этом поцелуе был вкус росы, аромат цветов и необъятная нежность, которая смывала все тревоги и сомнения.

Мир вокруг них исчез. Остался только остров, окутанный туманом, и два сердца, бьющиеся в унисон. В этот момент, среди вечной зелени и запаха цветов, Бессмертный Принц и Фея Цветов осознали глубину чувств, которые расцвели между ними. Это была любовь – чистая, невинная и, как они позже узнают, способная бросить вызов самой вечности.

Первый поцелуй был подобен тончайшему лепестку, упавшему на водную гладь – он оставил после себя рябь, которая разошлась по всем их существам. Когда Тянь Лин отстранился, он увидел в глазах Цин Мэй отражение своих собственных чувств – смесь изумления, нежности и глубокой, невысказанной радости. Она не отстранилась, не задала вопросов. Ее чистая душа просто приняла это новое, прекрасное ощущение.

«Цин Мэй…» Его голос был низким, наполненным эмоциями, которые он едва мог контролировать.

«Тянь Лин,» – прошептала она в ответ, его имя звучало на ее губах как самая нежная песня.

Они сидели рядом, их руки нерешительно сплелись. Прикосновение было легким, но электрическим, словно через их ладони текли потоки чистейшей ци. Туман вокруг них казался благословением, скрывающим их от всего остального мира.

В этот момент Тянь Лин чувствовал себя одновременно самым сильным и самым уязвимым существом во всем мироздании. Сильным – потому что обрел нечто столь драгоценное, столь истинное. Уязвимым – потому что знал, какой ценой это может обернуться.

Он был Принцем Небес. Его жизнь, его судьба принадлежали Небесному Царству. Он должен был править, защищать, поддерживать порядок. А порядок Небесного Двора не допускал подобной связи. Любовь между наследником трона и духом цветка была неслыханной, нарушающей сами основы иерархии и чистоты рода. Такая связь могла вызвать гнев Императора, возмущение старейшин, зависть и злобу тех, кто желал ему падения. Это могло привести к изгнанию, наказанию или даже уничтожению Цин Мэй.

Эти мысли ворвались в его сознание, как ледяной ветер, пытаясь погасить только что вспыхнувшее пламя. Долг. Ответственность. Последствия. Он знал, что он не может просто остаться на этом острове, забыв о своем мире. Но и отказаться от Цин Мэй сейчас казалось немыслимым, больнее любой физической раны.

Цин Мэй, почувствовав легкое напряжение в его руке, подняла на него взгляд. «О чем ты думаешь, Тянь Лин?» – спросила она, ее голос был полон невинного беспокойства.

Ее чистота обезоруживала. Она жила в мире, где не было лжи, где чувства были просты и истинны. Как объяснить ей сложность его мира, тяжесть его долга, смертельную опасность, которой он подвергает ее самим своим присутствием?