Вот она — благословенная дверь в приемную. Окрыленный надеждой, я впархиваю внутрь и резко торможу. В воздухе что-то меняется. Затылком чувствую смрадное дыхание Смерти, но не могу понять причины. Замираю, как маленький беззащитный сурикат в поисках укрытия, и слышу ЭТО.

Откуда-то раздается тихий всхлип.

6. Глава 6. Мизансцена в любовной истории

Господи, умоляю, хоть бы мне все это показалось. Пожалуйста!

Очередной звук надрывного плача уверяет меня в обратном. Сердце колотится в бешеном ритме, как у перепуганного насмерть зверька. Вот почему мне настолько не везет? Что я в этой жизни делаю не так?

Знаете, какой самый большой кошмар для мужчины? Женская истерика. Да, мы не герои романов, способные обнять хрупкую даму, устроив ее бедовую головушку с кучей жужжащих странных мыслей на плече. Нет.

Большинство из парней не умеет справляться со слезами. Не потому, что черствые и ничего не понимаем. Нас просто никто этому не научил. Поверьте, мамы стараются скрыть от мальчиков свои соленые дорожки на глазах. Тебя растят мужиком, которому чужды эмоции срывы. Но в тот момент, когда твоя девушка или подруга начинает реветь — мы теряемся. Хотим сбежать подальше. Хоть в Гондурас, лишь бы спрятаться.

Поэтому сейчас я крался к своему столу, мысленно умоляя все вещи в приемной ни скрипеть, ни шуметь, ни дребезжать. Дабы Марина Марьяновна не услышала, пока топит кабинет потоком воды из собственных глаз. У меня почти получилось настигнуть цели, и я бросил взгляд на время. Черт, до конца рабочего дня еще полтора часа, а у меня Ниагарский водопад сейчас затопит завод.

Рыдания становятся громче.

Я от неожиданности падаю в кресло, скрипнув громко колесиками в тишине приемной, и испуганно замираю. Затихаю как мышь, жду. За дверью продолжаются всхлипы, потому крещусь от облегчения — не слышала. Тянусь к стаканчику с ручками, как будто по чьему-то злому умыслу задеваю дурацкий степлер, который сам же оставил на краю стола.

Грохот показался настоящим взрывом бомбы в поле.

— Пусть она не услышит, — я скрещиваю пальцы в надежде. Шепчу слова, как мантру, когда из кабинета Стерляди слышится сдавленный голос:

— Кирилл?

Тля-я-а. Все Ливанский, попался подстреленный тушканчик в лапы зверя. Теперь тебе точно светит конец тоннеля. Хочу заорать: «Я в домике, меня нельзя трогать!». Закрыть глаза и представить, будто чудище меня не видит. 

Внезапная тишина создает нереальное давление на барабанные перепонки. Слышу, как кровь гоняет на скоростях по организму, разнося адреналин, поднявшийся на пару уровней. Я боюсь встать, а Стерлядь там притихла. Может, Марину в иное измерение засосало? Туда, где мужчины способны справляться с такими проблемами?

Мне точно нечего делать в том кабинете. Пусть совесть подает признаки жизни и требует заглянуть за злосчастную дверь.

На самом деле, подозрительно. Померла?

Спустя несколько минут молчания с обеих сторон я реально забеспокоился. Ведь что случись, с меня же и спросят. Вдруг Стерлядь вздумает выпрыгнуть из окна? Там хоть крыша, но убиться или покалечиться легко.
Только по этой причине я встаю, перекрещиваюсь и смело шагаю к злосчастному месту обитания демона, заливающего наш казенный линолеум своими рыданиями.

— Марина Марьяновна, вы бы аккуратнее. Так можно стол прожечь кислотным дождем из ваших глаз, — что я несу, сам не понимаю.

В идеале не заходить бы сюда совсем. Потому что красноносая Стерлядь с подтеками туши и размазанной по лицу косметикой явно не готова к шуткам. Сейчас возьмет папку потолще, бросит в меня, и не будет больше Кирилла Ливанского — любимца женщин, детей и фанатов космической фантастики. Не умри последняя на бумаге в читательском интересе, не пришлось бы мучиться сейчас угрызениями совести, глядя на несчастное маленькое создание со взъерошенными волосами.