Рашид кивнул.

– Моя квартира рядом. Пойдёмте. Есть ещё многое, что нужно знать, а времени меньше, чем хотелось бы.

Они шли по вечерним улицам Хургады. Джонни двигался на автопилоте, пока его разум пытался переварить откровения вечера. Брат. Ключи. Родовые линии, созданные для сохранения самого сознания. Слишком много, слишком быстро.

Квартира Рашида была на верхнем этаже старого здания – просторная, наполненная артефактами, излучающими тонкую энергию. Книги на дюжине языков выстраивались вдоль стен. Карты с символами покрывали столы. Это было пространство, каким Джонни представлял себе кабинет отца, если бы Эрику позволили жить своей истиной открыто.

– Чай? – предложил Рашид, двигаясь с лёгкостью человека в своей стихии. – Вы выглядите так, будто вам нужно заземление.

– Мне нужны объяснения, – сказал Джонни, опускаясь на удивительно удобный диван. – Всё это – ключи, родовые линии, места силы. Что это на самом деле означает?

Рашид готовил чай размеренными движениями, давая себе время собраться с мыслями.

– Что вы знаете о сознании?

– Это осознание. Мысль. То, что делает нас нами.

– Это современное определение. Но сознание – нечто большее. Это фундаментальная сила, позволяющая материи организовываться в формы. То, что отделяет живое от неживого, позволяет рост, изменение, эволюцию. – Он подал Джонни стакан мятного чая, тепло и аромат сразу успокаивали. – Наши предки понимали это. Строили цивилизации на сознательном взаимодействии с материей. Пирамиды – не просто гробницы, а устройства для фокусировки сознания. Храмы – не просто места поклонения, а камеры активации.

– Активации чего?

– Спящих способностей в человеческой ДНК. Мы используем может быть десять процентов нашего генетического потенциала. Остальное учёные называют «мусорной ДНК», не понимая – это не мусор, а заблокированные участки. Они ждут правильных ключей.

– И мы эти ключи?

– Наша родовая линия несёт особые генетические паттерны, которые резонируют с местами силы. Когда мы находимся рядом с ними в правильном состоянии сознания, замки открываются. Спящая ДНК активируется. Способности, которые кажутся невозможными, становятся естественными.

– Какие способности? – спросила Ника. Она была тиха с момента их прихода, но Джонни чувствовал её внимание, её поддержку.

– Обострённое восприятие. Прямое знание без обучения. Способность взаимодействовать с материей через сознание. То, что вы могли бы назвать телепатией, хотя это скорее признание сознания, соединяющего все вещи. – Рашид сел напротив них, его выражение было серьёзным. – Но также и ответственность. Активировавшись, вы не можете вернуться к неведению. Вы видите мир таким, какой он есть – живым, сознательным, отзывчивым. И видите, как человечество удерживали от этого знания.

– Кто удерживал? – спросил Джонни, хотя подозревал ответ.

– Те, кому выгодны наши ограничения. Кто питается страхом и разделением. Кто находит спящих людей более лёгкими для контроля, чем пробуждённых. – Выражение Рашида потемнело. – Они всё ещё активны, всё ещё работают над поддержанием забвения. Поэтому Хранители так долго защищали родовые линии и места силы. Ждали правильного момента.

– И этот момент сейчас?

– Все признаки указывают на это. Ускорение спонтанных пробуждений. Дети, рождающиеся уже активными. Места силы, призывающие своих носителей ключей. – Он пристально посмотрел на Джонни. – Ваше прибытие сюда, сейчас, с ней – всё это часть узора большего, чем любой из нас.

– Я приехал не ради космической цели, – возразил Джонни. – Я приехал, потому что был опустошён. Потому что жизнь ощущалась как смерть. Потому что женщина в кафе пробудила что-то во мне.