Над головой – твоё
Стираное бельё.
Мутно вода сошла.
Ванна белым-бела.
Сумка пустым-пуста.
День хлопотать устал.
Капает вечный кран.
В темя долбит обман.
В память воткнулась ночь.
Как вороненый нож.
Тесный мирок угла.
Где-то – колокола.
Где-то – магнитофон.
Где ты, хороший сон?
Как далеко кровать…
Вредно существовать.
Три выдержки из женской болтовни
…Я всё болтаю, не слушай,
вам, мужикам, не понять,
хочется высказать душу.
Ну, обними же меня!
…В родах участвуют двое,
ну, вылезай же, сынок!
Будем шептаться с тобою
по вечерам, перед сном…
…Пусто и холодно с краю.
Страшная, злая кровать!
Что ж это? – вот, помираю,
Не с кем и слова сказать…
Вадик
Что-то опять в газетах
Стали считать ракеты.
Где-то опять движенье
В пользу вооруженья.
Кому-то опять неймётся.
Как-то всё обернется?…
Что же меня зацепило?
Припоминаю – было:
Словно сигнал к веселью —
Вдруг
топоток за дверью,
Вдруг
голосочек спросит:
– Можно к тебе в гости?
И как бесшумная рыбка
Сперва вплывала
улыбка.
За нею – полной луною —
Являлся и сам собою
Стеснительно, но солидно,
Этакий мини-мужчина.
Застенчивая походка…
Но надо все поглядеть!
– А можно надуть лодку?
– А можно в ней посидеть?
– Это удочка или палка?
– А она раздвигается как?
– А поедем с тобой на рыбалку?
– А я понесу рюкзак?
– Конечно, поедем…
Было…
Что же меня зацепило?
Какое-то слово знакомое…
Саркома…
Мужчина и женщина
Мужская грязная нога.
Тяжёлый дух сырой портянки,
мужского пота, сапога,
незаживающие ранки
над веною, где кровь бунтует,
и гной сочится, бередя…
И женщина её бинтует —
так чисто, нежно, так щадя…
Клуб однолюбов
Мне приснилось сегодня, что я безымянный и древний, —
Много старше, чем Данте, старей Низами…
Мне приснились сегодня седые, сухие деревья
В серых сумерках, где ни небес, ни земли.
Там они, закосневшие прочно в святом постоянстве,
Отклоняя услуги попа и врача,
Без опоры и крова бесшумно витают в пространстве
И порою ветвями о ветви стучат.
В тусклом времени, как в тихоструйном ленивом потоке,
Их вращает судьбина, колышет пустяк…
Никогда не живут короеды, жуки, древоточцы
В слишком плотных, до гулкости твёрдых костях.
Чем-то собраны вместе, они не составили круга,
Не сошлися в ячейки случайных семей.
Им, похоже, не надо общаться и даже друг с другом,
Ибо каждое знает само по себе…
Мне приснилось сегодня название: Клуб однолюбов;
Серый дом, где входящие в дверь не стучат,
Где не ждут ничего пожилые спокойные люди
И молчат – удивительно чисто молчат.
Из Японии с любовью
В. А. Друзь
Мне подарили голоса и звуки,
И этот дар невидимо со мной.
Я слышал – на ветру шумят бамбуки,
Звучанье сямисэна за стеной,
И моря гул, и лёгкое паденье
Иглы сосновой в ласковый песок,
И вздохи рассыхавшихся досок,
И ветер, замолкавший в неведенье,
Над лёгким домиком под хрупкой крышей,
На перепутье множества путей…
Линяли краски яркие затем,
Что слишком громкий цвет мешает слышать.
И контуры утратили рисовку,
И линии растаяли в тушёвке,
И зримый мир тускнел и уходил,
Поскольку только видимостью был.
Но всё же грусти не было со мной.
Был шёпот, и ласкающие руки,
И на ветру шумящие бамбуки,
И сямисэн – за тоненькой стеной…
Назначение
Перевал через полночь,
где времени ветер вещает
и пророчит о том,
что не видно ещё за горой…
Обрастаю людьми,
как иной обрастает вещами.
Окруженьем оброс,
как сосна обрастает корой.
Но сейчас
продувает с вершины сквозная тревога
и знобит,
освистав назначенье моё на земле.
Может я – лишь лишайник
на кряже у Господа-бога
и чешуйка коры
на великом вселенском стволе?
На ночном перевале,
где ветра глагол постигаешь,
измеряешь судьбу,
и нельзя ни придать, ни отнять…
И чешуйка-сынок,
прирастая к плечу, засыпает.
И смолинка-слеза
невзначай прошибает меня.