Саркисов, оглянувшись, как его инструктировали, робко вошел внутрь лавки. Парень провел его по темному коридору, толкнул одну дверь, другую. Они оказались во внутреннем дворе, вымощенном камнями, пересекли его. Парень указал на дверь одноэтажного дома, поклонился на прощание и исчез.

Армянин коротко постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. Она бесшумно отворилась. Он вошел внутрь и тут же уперся взглядом в седобородого старика в расшитом золотом халате, который сидел в кресле посреди тускло освещенной комнаты. Это был Деметриус Манолас – один из самых богатых ювелиров Средиземноморского побережья. Поговаривали, что у него есть коллекция уникальных бриллиантов, которая оценивается в полмиллиарда долларов. Правда, никто никогда этой коллекции не видел, но слухи тем не менее ходили упорные. Деметриус был патриотом острова, вкладывал деньги в строительство дорог, школ, больниц и, хотя имел возможность безбедно жить в любой точке земного шара, покидал свою родную Фамагусту только для того, чтобы приобрести очередной ювелирный раритет…

Кроме большого кресла в комнате был еще стол с резными ножками, на котором стояла лампа и лежали ювелирные инструменты, разнообразные лупы и черная бархатная подушечка.

– Здравствуйте, господин Деметриус, – приветливо улыбнулся старику Саркисов.

Тот удостоил гостя кивком головы, поднялся из кресла и пальцем показал на пакет с матрешками.

Саркисов передал его ювелиру. Деметриус включил настольную лампу, достал из пакета бутылки шампанского, ловко откупорил одну за другой, осторожно вытряхнул из пробок на бархатную подушечку бриллианты. Потом пододвинул подушечку поближе к лампе и, вооружившись лупой и пинцетом, принялся внимательно рассматривать камни, невольно сглотнув набежавшую слюну.

Бриллианты были удивительно хороши. В электрическом свете они заиграли гранями, засверкали тысячей радужных искр, а один даже оказался с розоватым оттенком, что особенно ценилось среди коллекционеров. Деметриус, не выдавая своего волнения, выключил лампу, поднес подушечку с камнями к окну и еще раз тщательно рассмотрел их в дневном свете. Саркисов, затаив дыхание, терпеливо ждал. Наконец Манолас вернул подушку с бриллиантами на стол и покачал головой:

– Ничего особенного. Средние камешки. Огранка старинная, девятнадцатого века, немодная. Кроме того, я заметил пару дефектов, что сильно снижает стоимость, – произнес он по-английски.

Саркисов вздохнул. Огранка ему немодная! Можно подумать, он собрался дарить их какой-нибудь девице! Как же! Сейчас спрячет в сундук и никому никогда больше не покажет! Каждый раз одно и то же, без вариаций. Даже в самых чистых камнях Манолас непременно находил дефекты и торговался из-за каждого доллара, прекрасно понимая, что у продавца ситуация почти безвыходная: во-первых, товар ввезен в Фамагусту контрабандой, во-вторых, теплоход отходит через несколько часов и времени найти другого покупателя нет, в-третьих, камни наверняка ворованные, а значит, и цену за них можно давать вдвое, а то и втрое ниже реальной. И все же сделки проходили, к удовлетворению обеих сторон, более или менее успешно. У Саркисова был приказ Мамедова на цену меньше восьмисот тысяч за оба камня не соглашаться. Вот он и будет стоять на этой цифре, хотя на самом деле бриллианты наверняка стоят пару миллионов. Следователь сказал ему, что они гохрановские, уникальные. А он до сих пор даже и не подозревал, на какую статью это тянет!

– Ваша цена? – поинтересовался Саркисов.

– Пятьсот, – не моргнув глазом, произнес Манолас.

Двумя часами позже ювелир Деметриус Манолас выпустил Саркисова через едва заметную в толстой стене низенькую дверь в пустынный переулок с противоположной стороны лавки-мастерской. В руке у армянина был все тот же вместительный пакет с матрешками, но теперь вместо шампанского в нем было восемьдесят пачек стодолларовых купюр в банковской упаковке. Саркисов оглянулся по сторонам– ни души. А что, если с этим пакетиком, да в какую-нибудь далекую и богатую страну? И там политического убежища попросить. И жить себе безбедно в объятиях мулаток… Нет-нет, исключено – достанут! И те, и другие. И методы у них одинаковые: без суда и следствия…