– Выходит, что и ты им помог.

– Откуда мне было знать? Готовилась какая-то операция, я тебя проинформировал. А как только дошла весть, что вы в Сари-Пуле всех командиров поубивали, понял я, что моджахеды будут тех искать, кто про эту их встречу знал. Из чужих только один я знал. Сел я быстро-быстро в свою «тойоту» и еле ноги унес.

– Кому-нибудь другому про свои ноги заливай, – усмехнулся Ветров. – Ты, Махмуд, сбежал раньше, чем мы к кишлаку подошли. Про то, как ты исчез, мне один старик рассказывал, я числа сравнил. – Ветров выдержал небольшую паузу, затем произнес, глядя прямо в глаза Махмуду: – А может, не твой знакомый, а ты сам героин для «груза 200» доставал?.. На кого ты еще работаешь, а, Махмуд?

Вопрос Ветрова не застал Махмуда врасплох, более того, он улыбнулся своему бывшему хозяину:

– Не знаю, как у вас, а у нас говорят: двугорбый верблюд дважды поест, дважды попьет.

– У нас, русских, говорят: ласковое теля двух маток сосет.

– Тоже правильно. У вас – так, у нас – так…

Оба на некоторое время замолчали. Ветров понял, что его бывший осведомитель «колоться» не будет: в данной ситуации Махмуд – хозяин положения, а он, Ветров – «груз двести», уже покрытый могильной плитой. Возможно, командование даже представило его к ордену. Посмертно. Махмуд прав: объявляться ему сейчас нельзя. Ну ничего-ничего, безвыходных ситуаций не бывает. Не так давно под Сари-Пулем Ветров это еще раз самому себе доказал.

– Что после провала делать будешь? – спросил Ветров. – Не боишься, что «быстрый кинжал» тебя и в Мазари-Шарифе достанет?

– Ты Махмуда давно знаешь, он свою жизнь больше всего ценит. И шурави меня в обиду душманам не дадут. Говорят, скоро ваши войска выводить будут, в Афганистане снова мир настанет. А вашим я и тут нужен, буду торговлю между нашими странами восстанавливать. Купец я хороший, торговать умею…

– И торговаться тоже умеешь, дай бог каждому, – не без иронии добавил Ветров.

– А без этого какой же я купец? – в том же тоне ответил Махмуд. – Кстати, сегодня мы уже обсудили кое-что с компетентными советскими товарищами. Будет результат – может, и тебе смогу помочь. Я добро всегда помню.

– Чем ты мне поможешь? Оживишь?

– Может, и так, – кивнул Махмуд. – Завтра у меня еще один большой разговор, от него и твоя судьба зависеть будет. Если, конечно, будешь Махмуду верить.

Ветров помолчал немного, что-то обдумывая, потом сказал:

– А что мне еще остается?

Был конец рабочего дня. Служащие московского Союза обществ дружбы с зарубежными странами – в основном женщины – выходили из здания, спускались с крыльца, о чем-то разговаривали на прощание и расходились по домам.

Неподалеку у тротуара стояла черная «волга» – служебная машина Долгова. Водитель Сергей барабанил пальцами по рулю и поглядывал в зеркало на своего начальника. Долгов сидел на заднем сиденье. Вид у него был задумчивый и грустный. Они ждали уже двадцать семь минут, и за это время Анатолий Викторович не произнес ни слова.

Он думал о друге. Весть о гибели Ветрова потрясла его. В каких только передрягах не побывал за эти годы Сашка, из каких только ситуаций не выпутывался, а тут!.. Бред, глупость, нонсенс, несуразица!.. Хотя, конечно, на войне как на войне…

Теперь эту страшную новость предстояло сообщить Вале. Для Анатолия это было труднейшим испытанием, почти пыткой. С Валей они познакомились лет пятнадцать назад. Ветров приступил к службе в ГРУ и был отправлен на стажировку в Измаил и Одессу, где Долгов в то время начал служить на таможне. Ветрова перевели на тот же «Айвазовский». Как же она была хороша, хрупкая и красивая девушка из Иняза с удивительно звонким голосом!.. Оба тут же страстно влюбились в нее и, соперничая друг с другом, принялись настойчиво ухаживать, совершая мальчишеские безумства во имя внезапно охватившего их чувства.