С первого же месяца учёбы он обзавёлся новыми друзьями. Одногруппники уважали его за ум и уверенность, а преподаватели отмечали его талант. Особенно выделялся профессор Хэнсон, который преподавал архитектурное проектирование.

– Ты действительно понимаешь пространство, Брайан, – сказал он однажды, разглядывая его чертёж. – Если будешь работать в том же духе, тебя ждёт большое будущее.

Брайан принял комплимент с достоинством, не позволяя гордости вскружить себе голову. Но в глубине души он уже знал, что он лучше остальных. Он создан для чего-то большего.

Софи звонила каждый день, отправляла фотографии и писала, как скучает. Брайан отвечал ровно настолько тепло, насколько было нужно, чтобы поддержать её эмоциональную зависимость.

«Я считаю дни до твоего возвращения», – призналась она однажды, и её голос дрожал.

«Год пролетит быстро», – ответил он с улыбкой, но в его голосе не было той истеричности, с которой говорила она.

Когда наступили первые каникулы, Брайан вернулся в родной город.

Как только он вышел из машины, Софи бросилась к нему, обхватив его шею и задыхаясь от слёз.

– Ты даже не представляешь, как я скучала! – воскликнула она.

Брайан обнял её в ответ, нежно проводя пальцами по её спине.

– Теперь я здесь, – прошептал он.

Все дни они проводили вместе, и Софи буквально не выпускала его из объятий. Они занимались любовью снова и снова, забывая о времени. Брайан наслаждался этим – не только близостью, но и тем, насколько она была ему предана.

Но каникулы подошли к концу, и снова пришло время уезжать.

– Мне кажется, что ты снова исчезаешь, – прошептала Софи в день его отъезда, вцепившись в его рубашку.

– Мы снова увидимся, – ответил он, целуя её в лоб.

Он сел в машину и, взглянув в зеркало, увидел её – одинокую, печальную, всё ещё принадлежащую ему.

Вернувшись в университет, Брайан снова погрузился в учёбу.

На одном из занятий по истории он услышал лекцию о японских военных отрядах Второй мировой войны.

– Отряд 731, 100, 516 и другие – секретные подразделения Императорской армии Японии, занимавшиеся биологическими экспериментами, – говорил преподаватель. – Они проводили варварские опыты над пленными, тестируя выживаемость при низких температурах, заражая людей болезнями, наблюдая, как долго может работать организм без внутренних органов.

Брайан слушал с неподдельным интересом.

«Это напоминает что-то».

Позже, вернувшись в общежитие, он достал дневники деда.

Он начал листать страницы и нашёл отрывки, где Клаус описывал те же самые опыты.

«Японцы в своих лабораториях преуспели в области экспериментов с морозостойкостью. Их методика, описанная в отчётах, оказалась эффективной. Мне удалось воссоздать условия с некоторыми доработками».

«Опыт 452. Испытуемый: мужчина, 41 год. Оставлен в помещении при -10°C. Через 3 часа пальцы начали отмирать. Через 5 часов отказ почек. Через 7 часов – остановка сердца».

«Вывод: человеческое тело можно заморозить до определённой точки без мгновенной смерти. Надо продолжить наблюдения».

Брайан медленно провёл пальцами по строчкам.

«Так вот почему дед был таким хладнокровным. Он не просто убивал. Он изучал».

Он откинулся на спинку стула, задумавшись.

«Что, если бы я мог сам это увидеть? Сам провести подобные опыты?»

Он представил парня с его курса, который его раздражал. Самодовольного, шумного, глупого. Он заслуживает стать подопытным.

«Заморозить? Разрезать? Посмотреть, как долго сердце будет биться без обезболивания?»

Мысли пугали его.

Но ещё больше они его завораживали.

Брайан закрыл дневник и сделал глубокий вдох. Эти мысли не давали ему покоя. Он представлял, как проводит опыты, наблюдает, изучает. Он чувствовал волнение и предвкушение.