– Благодарю за сочувствие, старик. Выполни последнее желание приговоренного. Распечатай мне верстку завтрашнего номера, восьмую полосу. И дай взаймы сто евро.

– Боб, я на все готов, лишь бы ты свалил побыстрее. Вот двадцатка, не благодари. Кстати, печатное объявление – это анахронизм, дань традициям. Есть свежее изобретение, тебе будет интересно, называется интернет. Набираешь эсэс точка эл-вэ и имеешь выбор…

– Нет, не хочу в интернет. Там алчные продвинутые пользователи, акулы рынка. А мне нужны какие-нибудь бабули, которые на эсэс не ходят, которые трепетно относятся к предложениям от солидных партнеров… – Боб упрятал полученную купюру.

Пушкин ткнул в клавиатуру.

– Запускаю на печать, возьми с принтера. Только мы это будем еще переверстывать. Там одно объявление вчера отозвали.

Боб, сверяясь с распечаткой полосы бесплатных объявлений, набрал номер. Первый вариант – подозрительно недорогая квартира – был сдан еще вчера, по второму номеру отказались говорить по-русски, с третьего по восьмой никто на звонок не отвечал. Квартирные варианты кончились, и Боб переехал из квартир в раздел домов и коттеджей.

– Какое объявление отозвали?

– Левая колонка, первое снизу. Странная история. После первого выхода к Алине-рекламщице пришли какие-то дядьки с полицейским, допытывались: кто он, да что он, да как выглядит. А ей откуда знать? Он оплатил с телефона. Алинка испугалась и дала им адрес. Потом заказчику позвонила. Мужик тут же объявление отозвал, даже денег назад не просил. А платил за две недели…

Боб решил: где проблемы, там и скидки, – и набрал номер. Трубку взяли сразу, но кроме дыхания Боб ничего не услышал.

– Алло, я по объявлению.

– Вы кто?

– Вы давали объявление. Это вы сдаете коттедж? А почему так дешево?..

– Когда увидите коттедж, наверное, подумаете, что дорого… – сказал в трубку грустный мужской голос с нездешним акцентом.

– Не беда, я нынче при деньгах. Скоро буду, не уходите никуда!

– Мне некуда ходить, я безработный.

– Отлично! У нас найдется много общего… Ждите, помощь близка! – Боб подхватил рюкзак и устремился к выходу, – Все получилось, спасибо. Значит, адрес у Алины?

– Приглашай на новоселье! – вдогонку крикнул Пушкин.

– Не надейся, – сказал Боб уже в дверях. – Ненавижу общаться с кредиторами.

***

…Казенная квартира представляла собой десятиметровую комнату в цокольном этаже дома, часть которого арендовал холдинг. Лет сто назад в этой каморке, скорее всего, жила прислуга, какая-нибудь тихая белобрысая деревенская Илзе. Здание было конца девятнадцатого века, ветхое до крайности. Жить в нем было уже нельзя, а работать еще можно. Компания то расширялась в хорошие годы, то отказывалась от каких-то площадей в годы плохие. Последние годы были сплошь плохими. Слова Яниса о том, что во время экономического кризиса хорошо продаются только лекарства и религия, многократно цитировались в СМИ, но, как вскоре выяснилось, имели к реальности весьма косвенное отношение. Все мелкие арендаторы старинного дома постепенно разорились. Про маленькую комнатку хозяева просто забыли, она канула в один из зазоров постоянно перезаключаемых арендных договоров. Здесь до Боба редакция размещала корреспондентов из глубинки, которые не могли себе позволить гостиницу. Пружинная койка, маленький столик с электроплиткой, картонный ящик для одежды и стопки книг заполняли комнатку более чем наполовину. Высоченный потолок уюта не обеспечивал, наоборот – комната напоминала колодец. «Когда я упал на дно этого колодца, – спрашивал себя Боб, – когда работа стала домом?» Боб приходил сюда только спать, ну и почитать перед сном, и круг света от настольной лампы рядом с койкой по вечерам скрывал запыленные углы и ободранные стены. Ранним утром, когда Боб отправлялся на работу, тоже приходилось включать лампу. Боб никогда еще не появлялся здесь в середине дня, когда солнце некоторое время гостило в крошечном окне под потолком. Сейчас при полуденном освещении Боб увидел, что дома у него не только не стало – его и не было, очень давно не было.