Ни минуты не сомневаясь в том, что, если бы не его столь бесцеремонное вмешательство, Лобанов так дальше и продолжал бы постукивать по эротичным коленкам, Илья уселся на место той, что в этот момент элегантно выпорхнула из ординаторской.

– Я по поводу Хохрина, – безапелляционно обозначил он круг своих стратегических интересов. – Как так вышло, что у него не оказалось эпи? Что ж, выходит, я ошибся? Или меня провели, как лоха?

– Я так и понял, – кивнул Лобанов, пожимая протянутую руку. – Вышло действительно так, и по электроэнцефалограмме, и по статусу, и по анамнезу. Я не нашел ничего, что бы говорило о какой-то судорожной активности.

– Что тогда это могло быть? Гипогликемия?

– Мы проверили сахара, сделали сахарную кривую – все абсолютно нормально. Ни диабета, ни эпилепсии тут точно нет. Увы, коллега!

– Но он упал посреди коридора, на губах появилась пена.

Лобанов невозмутимо подошел к шкафу, нашел в одной из стопок историю болезни уже выписанного пациента, пролистал ее, взглянул на анализы, потом закрыл все и протянул Стерхову.

– На момент осмотра пены я не видел, прикусов на языке не было. Статус без особенностей. Да и сам он не тянет на эпилептика… по разговору. Хорошо выспался под действием транквилизатора, не более. Рефлексы опять же живенькие. Здесь что-то не то, Илья Николаевич.

«Что я, собственно, здесь сижу, дергаю тигра за усы, – мысленно спросил сам себя Стерхов, листая историю. – Очевидно, что Лобанова не сдвинуть с этих позиций, как ни пытайся. Значит, дело в другом… А в чем именно – надо искать ответ не здесь».

Около своего кабинета Илья обнаружил мага и волшебника Ираклия Коцюбинского. Более странную личность на участке, который обслуживал доктор, найти было сложно. Поговаривали, что ориентация сорокалетнего холостяка с лысиной, бакенбардами и сережкой в правом ухе несколько отличается от среднестатистической, именно поэтому Коцюбинский не женат до сих пор. Квирт он и есть квирт. Хотя жених из него хоть куда: трехкомнатная квартира в центре города, престижная иномарка, дача.

Еще маг и волшебник арендовал офис, в котором занимался снятием порчи, сглаза, приворотами и заговорами. На вопрос, почему он ходит по врачам, если сам владеет методиками исцеления, маг и волшебник без заминки отвечал, что пополнить собственную энергетику, к сожалению, ему не дано.

– Здравствуйте, доктор, у меня, по-моему, язва обострилась, – начал Коцюбинский, едва оказался в кабинете. – Как поем, сразу начинаются боли в области четырнадцатого грудного позвонка.

– Грудных позвонков, насколько я знаю, всего двенадцать штук, – уточнил Стерхов, глядя на Ниночку, которая проверяла в этот момент, прошел ли маг и волшебник в этом году флюорографию, снял ли электрокардиограмму. – Но у вас, как у любой экстраординарной личности, конечно, все несколько иначе.

Когда осмотр был закончен и лечение назначено, Коцюбинский уже у двери вдруг обернулся и, понизив голос, сообщил:

– Этот, которого здесь в коридоре колотило на полу дня три назад, странный какой-то.

– В чем же его странность? – от неожиданности доктор ручкой проткнул листок амбулаторной карты, на котором писал.

– Я за ним шел от самой остановки, – маг и волшебник, наслаждаясь произведенным эффектом, на цыпочках вернулся к столу и продолжил полушепотом: – И видел, как он достал из кармана… то ли конфету, то ли жвачку, распаковал, желтоватый фантик выбросил, а есть не стал, так в руках и держал. И когда пальто сдавал в раздевалку, и когда поднимался на второй этаж… Разве это не странно?

– Скажите, Ираклий, а вы заметили, – ощутив себя на миг майором Тутыниным, поинтересовался Илья, – куда он выкинул фантик?