– Вы чаво!.. Подозревают ить вас, наскоко я в курсе. Энтот упитанный майор тока про вас и спрашивал. Тока про вас, ни про кого больше. А я знаю, что энто не вы взрывчатку подложили. В кабриолет энтого, который… тудысь его… Из кабинета вашего, значитца…

Ниночка при этих словах прыснула в кулачок, на что пенсионерка выстрелила в нее взглядом из-под нависших век, словно зенитками из ущелий.

– И что, многие так думают? – чувствуя, как внутри поднимается волна негодования, готовая вот-вот выплеснуться наружу, спросил Илья. – Ну, что я подложил взрывчатку… в машину Барсукова.

Пенсионерка наконец уселась на стул, расправляя многочисленные складки как на лице, так и на одежде, при этом мимоходом бросив медсестре:

– А ты, милочка, вместо того, щоб, значитца, в кулачок сморкаться, выпиши-ка мне «Кавинтон форте» и «Варфарин», как обычно. И времечко-то не теряй, тама люди ждуть.

– Так что вы мне хотели сообщить? – поинтересовался доктор, закрепляя манжету тонометра на плече пациентки.

Зыркнув глазами по сторонам, словно в кабинете их могли подслушать, местная мисс Марпл начала полушепотом:

– Такого диковинного пса я у нас во дворах не видала, ей-богу. Морда умная, белая, уши… срыжа, висят, лапы здоровенные. Одним словом, красавец! Мужику-тось длинноволосому позвонили на мобильник, он пса-то и отпустил… Гад ползучий… Пес-то как помчится на меня, как помчится… Ну, я… как заору! Меня чуть не опрокинул, я потом с полчаса корвалолом да молитвами спасалася. А хозяин – мужик энтот, явно бутафор, явно. В парике то бишь.

Пока накачивалась манжета, Илья взглянул на медсестру:

– Ты что-нибудь поняла?

Та решительно замотала головой.

– Ну… какие вы непонятливые… оба, – недовольно пробурчала Копилкина, подстегнув собственное давление тем самым раза в полтора. – Я же вам объясняю, мужик с собакой в парке гулял, в парике и очках – явно был артистом… Первый раз я видела и его, и собаку евонную… Красивушшую! Загляденье просто!

– И что? При чем здесь взорванный джип? – спросил Стерхов, начиная терять терпение. – Пусть загримирован, пусть собака красивая, у нас тропинки не купленные, платить за прогулки по ним не надо. Мало ли собачников у нас?! Мог и из соседнего двора кто-то забрести.

Копилкина взмахнула руками так, что едва не стащила работающий тонометр со стола:

– Дак вы ж слово мне не даете вставить! Ироды! Я же говорю, позвонили ему, он сразу собаку и отпустил. Команду ему дали! Она помчалася на меня… Чуть не уронила. А мужик-то исчез куда-тось. А потом взрыв-то и грянул. Но я уж дома была, корвалолом отпаивала себя. Он взрывчатку и подложил, как пить дать!

– Откуда у вас такая уверенность? – спросила Ниночка, выписывая рецепты. – Может, он побежал свою собаку догонять.

– Дак собачка-то отвлекла мое внимание, чтобы энтот, значитца, в парике, свое темно дело и сделал. Он ее специально отпустил! Я же говорю, отвлекающий энтот… как его, маневр.

От напряжения на лбу пенсионерки выступили капли пота. Чтобы не усугублять ситуацию, Стерхов почти приказал:

– Раздевайтесь, Евстолия Фотиевна, мне вас послушать надо.

Копилкина сначала взглянула с недоумением на доктора, дескать, я тебе такое рассказываю тут, распинаюсь, можно сказать, а ты, бюрократ эдакий, знай свое требуешь… Потом вздохнула тяжело и принялась расстегивать кофточку.

Где-то за полчаса до окончания приема, когда доктор с медсестрой валились с ног от усталости, в дверь заглянул Василий Щеглов, в просторечии Васька-разведчик. Надо признать – большой мастер «наводить тень на плетень». Илья тотчас отметил, что на заглянувшем была серая импортная стеганая куртка с вельветовым воротником. Где доктор раньше мог ее видеть? На ком?