Ниночка снисходительно улыбнулась и покачала головой:
– Врете и не краснеете. Что ж, давайте работать.
Будучи не в состоянии дальше терпеть напряженность, витавшую в воздухе, Илья решил все свести к шутке:
– Если бы я краснел всякий раз, когда вру – белым бы ты меня не видела никогда.
Внутренний же голос был невозмутим: «На уши Квадрату можно вешать любую лапшу, но провести Ниночку не удастся – она фиксирует каждое твое телодвижение. Женщину не проведешь! С ней осторожней! Возможно, стоит обратить на нее особое внимание…»
Дальше все завертелось в привычном ритме. Корявые строчки ложились на нелинованную бумагу подобно крему, выдавленному из кондитерского шприца на румяные коржи, с той лишь разницей, что «поздравлялки» на торте получались куда более разборчивыми, нежели куриные каракули Стерхова. Звуки захлопывания сердечных клапанов гулко ударяли в барабанные перепонки доктора, создавая иллюзию, что жизнь продолжается, и это как-то успокаивало.
Не особенно отвлекаясь, доктор думал о своем. К примеру, пытался представить себя на месте одного из сидевших в коридоре пенсионеров во время вчерашнего приема.
Это жуткая скука! Когда все, что можно, уже обсудили, косточки всем перемыли, а очередь все равно до тебя не дошла. Тоска!
И вдруг – выскакивает из кабинета разъяренный Барсуков, наотмашь хлопает дверью, возможно, даже матерится вслух.
Очередь в шоке, хотя… Разговор на повышенных тонах между строптивым больным и доктором наверняка слышен был в коридоре и раньше, еще до выхода Барсукова. Конфликт, подобно фурункулу, зрел и наконец прорвался в кровяное русло, то бишь – в коридор.
А если перенестись из коридора в кабинет…
Илья отчетливо запомнил возникшую после ухода скандалиста паузу, своеобразное затишье после бури. Когда минуту – другую не было ни карточек из регистратуры, ни пациентов. Именно тогда и тренькнул смартфон Ильи – пришла та самая эсэмэска, которая, как выяснилось, не осталась незамеченной Ниночкой. Опять же, стресс от конфликта с Барсуковым требовалось как-то снять, внутри у доктора в эти минуты все клокотало от выброшенного в кровь адреналина.
Возможно, пауза объяснялась тем, что кто-то на редкость тактичный в очереди посчитал, что доктору требуется несколько минут для восстановления нервов.
А доктор возьми да и смойся.
Ему, видите ли, вкрадчивый внутренний голос прошептал: «Почему бы не совместить полезное с приятным?! Раз так карта легла!».
Да, как бы мы этого ни хотели, у доктора наклевывался еще один роман. С Лилией Феоктистовой. Вы спросите: не многовато ли для одного участкового. Возможно. В оправдание скажу, что первые импульсы нового чувства наблюдались еще до того, как взорвался джип за окном, как Тутынин начал подозревать нашего доктора и как Лана познакомилась с Зинаидой. Короче, задумайся сейчас Илья об этом – вряд ли стал бы развивать отношения, столько проблем навалилось!
Цифры давления мисс Марпл
С трудом протиснувшаяся в дверной проем одутловатая пенсионерка Копилкина огорошила доктора едва ли не с порога:
– Илья Николаич, мне больше не к кому обратиться, тока вам и могу рассказать, не доверяю я энтому упитанному майору… Его ить не было в ту минуту в парке-то, а я была, значитца, аккурат по тропинке шла к остановке… Ну, к энтой, как ее… троллейбусной.
– Во-первых, здравствуйте, Евстолия Фотиевна, – решил слегка задуть пышущее негодование местной мисс Марпл доктор. – А во-вторых, у меня сейчас нет ни минуты свободного времени, чтобы с вами это обсуждать, уж извините. Давайте ближе к цели вашего визита. Как самочувствие?
Наткнувшись на докторский игнор, как слепой – на урну посреди дороги, Копилкина оперлась о стул, на котором обычно сидят пациенты, занесла над ним свое левое бедро, чтобы усесться, но так и застыла, словно вдруг засомневалась – нужно ли ей это.