Девушка встала перед ним, уперев кулачки в бока. Поясок халатика развязался, между полами Илья разглядел полоску бедра.

– Я помню, ты рассказывал… Ужас, конечно, кошмар, но… Это ты к чему?

– К тому, что все надо делать вовремя. Чтоб не краснеть потом, не изворачиваться, как уж на сковородке. Надо признать, я ненавижу это делать, но вчерашний конфуз – как бы звоночек мне, знак судьбы, чтобы я обратил внимание. Чудом удалось избежать… осложнений.

– Похоже, тебе, – задумчиво произнесла она, провожая его до прихожей, – не понравился мой рассказ про Зину… Хотя… что в нем такого? Ты ее знаешь? Вы знакомы? Вместе работаете?

– При чем здесь твой рассказ?!

Он быстро обулся, отрывисто чмокнул любовницу в щеку и выскочил за дверь. Лифтом решил не пользоваться – почти бегом кинулся вниз по ступенькам. На одном из этажей остановился, уперся лбом в стену и с размаха врезал кулаком по закрытой двери лифта.

Откуда такая невезуха?!

Ведь так хорошо с утра начиналось! И – на тебе!

Вроде, все просчитал, а такой мелочи не учел. Сейчас из-за нее он мог потерять обеих женщин!

Это ж надо – так вляпаться! Подруги они, видите ли!

Как-то Лана еще не догадалась, о ком Зинаида вела речь! Может, супруга и имя озвучила? А что, в это Илья мог поверить запросто. Зинаида его зовет либо «мой остолоп», либо «моя бестолочь», либо, в минуты наивысшего творческого подъема, уж совсем по Газманову, – «безумие моих мыслей шальных». Надо признать, последняя «кликуха» Стерхову нравилась больше всего.

Лекарства фирмы «Зибера» продвигались не очень.

То ли у населения сформировалась определенная предвзятость к подобным методам их распространения, дескать, тебе, доктор, платят за то, чтобы ты их нам втюхивал, вот и пей сам; то ли сам Стерхов был недостаточно убедителен в этом самом «втюхивании», и его пациенты, словно в каждом из них на мгновение просыпался великий театральный режиссер, мысленно произносили сакраментальное «Не верю!» и решительно отодвигали предлагаемые флаконы подальше от себя.

Но главную причину подобных отказов доктор прострелил, когда вышагивал в свой кабинет по коридору поликлиники мимо сидящих пациентов и до него случайно долетели несколько обрывков фраз, которыми «больничники» делились друге другом.

Взрыв джипа Барсукова был сегодня главной новостью сарафанного радио. Пенсионеры строили версию за версией – одна фантастичней другой и одна нелепей другой. Не укрылось от докторского слуха и то, что многие припомнили, как Барсуков выскочил из кабинета, хлопнув дверью. Чей это был кабинет – всем понятно без слов.

Оттого, наверное, многие и приутихли, увидев доктора в коридоре.

Ниночка ждала Стерхова в кабинете, как всегда чем-то похожа на лису Патрикеевну из мультиков его детства. Рыжеватые волосы собраны на затылке в тугой пучок, тонкие губки подведены серебристой помадой. Лишь выражение на угловатом личике было таким, словно ее лучшая подруга только что увела у нее парня.

– Добрый день, Нинок? Как настроение?

– Здравствуйте, Илья Николаич, – тускло отреагировала медсестра, практически не взглянув в его сторону. – В коридоре только и разговоров, что про вчерашний взрыв.

– Теперь им точно будет не до препаратов фирмы «Зибера», ты это хочешь сказать?

– И это тоже. Просто в очереди надо же о чем-то… лясы точить, вот они и не теряют времени даром. А тут подоспела такая пища для сплетен!

– Как вчера со следователем? Нашла общий язык?

– У меня такое впечатление, что он приходил беседовать с вами, а я ему была не нужна. Интересовался в основном, как протекал конфликт с Барсуковым. Кто первым начал, кто как ответил…