– Ой, да этого… Как его… Вот черт…
– Не спешите, сосредоточьтесь, – участливо посоветовал следователь, перекладывая мелко исписанный листок из папки на стол и начиная писать на чистом. – От того, вспомните ли вы фамилию больного сейчас или нет, зависит очень многое.
И тут, словно спасательный круг, сброшенный с борта теплохода утопающему, в мозгу всплыла-таки желанная фамилия:
– Вспомнил! Как же я сразу-то… Хрумский… э-э… Пантелеймон… кажется… вот отчества, к сожалению, не помню.
– Отчества и не надо, – Тутынин, казалось, будучи слегка расстроенным из-за того, что память доктора в этот раз не подвела, сложил исписанные листы в папку, захлопнул ее и поднялся с кушетки. – Я все проверю. Вас же прошу пока из города никуда не…
– Скажите, – перебил его доктор, поднимаясь вместе с ним. – А медсестру мою, Нину Щеткину, вы разве допрашивать не будете? Она наверняка ждет своего часа, готовится, волнуется.
– Ах да… – в глазах следователя на миг отразилось некое подобие досады. Пропустив иронию Стерхова мимо ушей, он вымученно улыбнулся и пробурчал: – Что ж, если вам не трудно, пригласите ее. А сами… можете быть пока свободны.
Так хорошо все начиналось…
По идее, сегодня один из самых счастливых дней.
Во всяком случае, так доктору казалось поначалу, таким он его себе запланировал, разрисовал в радужном воображении.
Сами посудите: утром проводил супругу на работу, потом, почистив перышки, отправился двумя этажами выше. В квартиру Ланы. Страстной и непредсказуемой, лишенной комплексов, умеющей не только подчиняться, но и порабощать. В квартиру той, для которой секс – не дежурная обязанность, а всякий раз открытие чего-то нового, не пройденного, не изведанного.
Короче, знаковый день, особенный! И его не в состоянии испортить ни взрыв джипа Барсукова с трагической смертью в пламени самого хозяина, ни вечерний визит майора Тутыни-на с его каверзными вопросами. Ничего!
Для этого, кстати, не нужно мотаться на другой конец города, удовольствие теперь совсем рядом – на расстоянии двух лестничных пролетов, можно сказать, бок о бок.
И так будет как минимум месяц, а то и больше.
Короче, сегодня не день – сказка. По идее…
Так поначалу, собственно, и было. Они ворвались в объятия друг друга, как в омут – выводок мальков. Кажется, оба потеряли чувство времени. Потом, спустя примерно час, вспотевшие, поплелись в душ, где под горячими струями опять долго не могли разомкнуть объятий, чувствуя друг друга каждой клеточкой.
А потом, когда курили на лоджии… Это случилось.
Лана поделилась ЭТИМ… СВОИМ впечатлением… от нового знакомства. Знакомства, услышав о котором, Илья едва не подавился дымом.
– Прикинь, новая соседка у меня… Зиной звать. Вчера в магазине мне понадобились наличные… ну, мелочь какая-то, у меня не было, она одолжила. Ну, разговорились… Что-то, видимо, во мне располагает людей к откровенности. Мне доверяют.
– Я бы не доверял, – пробурчал Стерхов, надеясь, что жуткая догадка, зародившаяся в подсознании, не будет иметь ничего общего с правдой. – Внешность обманчива, знаешь, можно так опростоволоситься…
Лана обошла его сзади и легонько пнула коленкой:
– Это почему бы ты мне не доверял? Я тебе… покажу!
– Я тебя знаю, а эта новая твоя знакомая… Как ее… Зина, кажется? Она не знает. Но ты не отвлекайся, продолжай. Так о чем она тебе поведала?
– Так вот, она рассказала про своего мужа, который ей изменял уже бессчетное число раз. Но она его всякий раз прощала… Сначала собиралась разводиться, прикинь, а потом… Он находил какие-то слова. Как она выражается, зубы ей заговаривал. Видимо, любит очень… мужа-то.