– А ты случаем кушать не хочешь? – неожиданно к девушке подвинулся Емеля, при этом закинув руку той на плечо, слегка приобняв.

До этого они ехали на Печи не стесняя друг друга в личном пространстве. Благо размеры Печи позволяли. Сидели рядом, но тела не соприкасались друг с другом. А тут нате. Подвинулся зачем-то, вольности себе позволяет и вопросы странные задает.

– Печь-то, все же печь, – продолжил как ни в чем не бывало парень, – я туда с утречка курник поставил и парочку расстегаев закинул, как знал, что перекусить негде будет.

– Постой, а как ты вообще оказался рядом с лавкой моего отчима? – девушка скинула наглую Емелину руку со своего плеча. – Да так внезапно и неожиданно?

– Так, чай, не тебе одной на черном рынке надо было что-то раздобыть. Я по делу там был, – насупился парень. – Мне на новое изобретение запчасти магические нужны были. Значит дела я свои обстряпал, уж обратно развернулся, как вдруг ты. Наблюдаю: в три погибели сложена, в замочной скважине ковыряешься. Ясное дело – неспроста. Ну я на беззвучном режиме и подкатил к тебе. А вдруг ты воровка? Что я должен был подумать, красавица? – на этой фразе Емеля сделал такие невинные глаза, какие бывают только у домашних котиков. Ну и как тут на него обижаться?

– Ладно, тащи свой курник, будем трапезничать, – Марушка махнула рукой, ну что с изобретателя возьмешь? – Яше бы тоже надо кусочек оставить, чувствую обиду затаил на меня.

***

Долго ли, коротко ли ехали Емеля с Марушкой по ночному Волошграду, но в конечном итоге Печь прикатила в нужную точку сказочных координат. Прямиком к царскому терему, въехав в расписные главные ворота.

– А ну стоять! Кто такие будете? – то неспящая охрана зорко бдит. – Зачем и с чем в столь поздний час к царскому терему пожаловали?

– Нам нужен царь Салтан. Безотлагательное дело к нему есть, – Марушка решила идти Ва-банк, такое слово использовал в некоторых ситуациях ее покойный батенька, когда обучал малолетнюю дочку играть в игры из разноцветных карточек. – Скажите ему, шуты приехали дочь его Несмеянку смешить, гарантия стопроцентная, долгожданный смех царского отпрыска обеспечен.

Тем временем Емеля переваривал только что услышанную от Марушки информацию вместе с остатками расстегаев, не в печи же их оставлять на неопределенный срок? Ну подумать только, как эта невозможная девица их обозвала, включая себя саму, звереныша своего и его – Емелю? Шутами гороховыми? Нет, вроде обошлось без гороха, но вот «шуты» точно были. Бедный Яша, ни стыда-ни совести у этой Марушки. Запыхался зверь с непривычки, оголодал.

Емеля ему тут же остатки курника скормил пока Марушка вела конструктивный диалог с царской охраной. Ничего святого у этой девицы нет. А еще ведь ему пятнадцать свиданий с ней предстоит. А может, ну его? А – нет. Уж больно, хороша девка, зараза такая. Где еще такую своенравную найдешь? Да и интересно с ней. Это тебе не Милка, которая дояркой работает у батюшки. Проходу не дает, все телесами своими обжиматься лезет. А зачем оно Емеле… такое, большое? Да и поговорить с ней не о чем. О звездах чтоль? Да она знать не знает про звезды ничего, так как дальше своего носа и вымени коровы не видит ничего. Настырная эта баба Милка одним словом, да и не во вкусе Емелином, не то что Марушка…

Тем временем, у ворот царского терема началось какое-то оживление. Марушка активно жестикулировала руками, где-то рядом с ней топтался Яша, отчего охрана, при виде последнего, пришла в благоговейный трепет. Ну не каждый же день живого Дракона увидишь, пусть и молодого, совсем еще зеленого. Да, есть у них Горыныч уж больно похожий на этого "зеленого", но это совсем не то. Горыныч – свой, и все к нему привыкшие. Что-то есть в нем от Дракона, что-то от ящерицы, а что-то и от человека. Видимо его бабка где-то согрешила с каким-то ящером.