Без куртки. В чёрной футболке. С глазами, в которых было небо перед бурей.

– Ты что, блядь, не слышал? – тихо, но с таким напряжением, что воздух между нами стал тяжелее.

– Я… я просто…

– Ты к ней притронулся.

– Я ж…

– Повтори. Только попробуй.

Парень замолчал. Все вокруг – тоже. Только музыка всё ещё играла, как будто не замечая, что в центре зала – вулкан.

Я стояла, не двигаясь. Не потому что боялась. А потому что в этот момент поняла – Роман не просто мрачный. Он яростный. Он как волк, который не воет, а рвёт.

И я была его триггером.

– ВЫМЕТАЙСЯ. – сказал он.

Парень пошёл к выходу, оступаясь, не глядя ни на кого.

Роман посмотрел на меня. Его грудь вздымалась, руки были сжаты. Он сдерживался.

– Ты в порядке? – спросил он, хрипло.

– Да. Спасибо. – Я кивнула, не совсем понимая, что говорить. Грудь сжала странная смесь – страха, уважения и… чего-то другого.

– Скажи, если он ещё раз появится. Я разберусь. – И он пошёл к выходу, не дожидаясь ответа.

Тишина ещё держалась секунду. А потом Мэг прошептала:

– Девочка… ты вляпалась в проблемы с большой буквы Х.

Кэсс добавила:

– Но, мать твою, какие горячие проблемы.

И я, чёрт возьми, не могла с ними не согласиться.

Когда зал начал возвращаться к жизни, я быстро сняла фартук и пошла в подсобку. Мне нужно было всего пару минут. Просто вдохнуть. Просто переварить, что сейчас произошло.

Где-то позади снова заиграла музыка. Голоса. Смех. Жизнь пошла дальше. А у меня всё ещё в ушах било “Ты к ней притронулся”.

Я вытерла руки и вышла в коридор. Мэг подмигнула мне из-за стойки, а Крис шепнул, проходя мимо:

– Он всё это время глаз с тебя не сводил.

Я сделала вид, что не слышала. Телефон в руке мигал – сообщение от Греты.

“Ты в порядке, котёнок? У нас тут уже слухи пошли. Я за столиком 14. А если нужна та самая сковорода – у меня их три.”

Я невольно улыбнулась.

– Эй.

Я обернулась. Он.

Роман стоял в дверях черного входа. Свет бил ему в плечи, оставляя лицо в полутени.

Он выглядел… опасно спокойно.

– Ты идёшь домой пешком? – спросил он, и в голосе не было вопроса. Только констатация и глухая злость.

– Угу. Три улицы, не так уж и…

– Нет. Садись в машину.

– Роман…

– Лея. Не начинай. Уже ночь, ты одна, и ты только что едва не оказалась под чужими руками.

Я хотела что-то остроумное, дерзкое, но язык прилип к небу.

Он смотрел так, будто не простит себя, если я отвернусь.

– Хорошо. – выдохнула я. – Только не молчи всё время, ладно?

Он кивнул и повернулся к своей машине.

Внутри было темно. Тихо. Только старое радио иногда щёлкало, ловя обрывки музыки.

Он держал руль одной рукой. Вторая – на колене. Линия челюсти напряжена, как будто он сжимал зубы слишком долго.

– Ты часто так спасательничаешь? – спросила я, чтобы хоть как-то разрядить воздух.

– Когда вижу, как моих работников трогает пьяный придурок – да.

– Ты так за всех девушек злишься?

– Нет.

Пауза. Он смотрит на дорогу.

– Только за тебя.

Мурашки. Проклятые, нахальные мурашки.

Я опустила взгляд, потом, чтобы не поддаться тишине, ляпнула:

– Ты вообще умеешь улыбаться? Или ты родился сразу с этим выражением “я сейчас кому-то врежу”?

Он резко посмотрел на меня. И… уголок его губ дёрнулся.

– А ты всегда такая дерзкая?

– Только с теми, кто вызывает тревогу.

– Я?

Я пожала плечами.

– А кто же ещё?

Он ничего не ответил. Только довёз до дома, припарковался и выдохнул, наконец-то немного расслабившись.

– Я… спасибо. За всё.

– Просто… будь осторожнее. Этот город вроде тихий, но я знаю, что он может быть и другим.

– Хорошо, папа. – фыркнула я, открывая дверь.

Он ухмыльнулся. Настоящая. Улыбка. Романа.

– Спокойной ночи, Лея.

– Сладких снов, герой.