– Почему он? – наконец прошептала она, её голос был тихим, но полным скорби. – Почему наш Адриан? Такой молодой, такой сильный… Зачем Бог позволил этому случиться?

Марко молчал. Его широкие плечи, которые всегда внушали уверенность, теперь были опущены. Он сидел, уставившись в пол, пальцами медленно перебирая деревянные чётки. В его голове кружились слова молитв, но они не приносили утешения. Он чувствовал себя бессильным – отцом, который не смог защитить своего сына.

– Это я должен был остановить его, – наконец сказал он, его голос был хриплым. – Я знал, что он упрям. Я знал, что он не послушает. Но я думал, что это пьяная придурь…

Эленика слушала их, сидя неподвижно. Её глаза смотрели в окно, где виднелись горы, и её лицо было холодным, словно камень. Вчера она кричала и плакала, умоляя всех вернуть Адриана, но теперь она молчала. В её душе не было места для слёз, только пылающая решимость. Она чувствовала себя виноватой. Ведь она знала, что должно было произойти, чувствовала это сердцем, но не смогла остановить брата.

– Он не ушёл, – вдруг сказала она, нарушая молчание. Её слова прозвучали тихо, но твёрдо.

Дорунтина и Марко подняли головы, удивлённо глядя на неё.

– Что ты сказала? – переспросила мать.

– Его душа. Она ещё здесь, – сказала Эленика, сжимая в руках платок Адриана, который не выпускала с момента его смерти. – Я знаю это. Я чувствую. Ручей забрал его душу, но она не ушла навсегда.

Марко нахмурился, его лицо выражало сомнение и усталость.

– Эленика, хватит, – сказал он. – Мы сделали всё, что могли. Мы похоронили его по всем обрядам. Теперь он в руках Божьих.

***

Эленика стала частым гостем в сельской церкви, небольшой и скромной, с побелёнными стенами и старым деревянным иконостасом. Внутри всегда было прохладно, а запах воска и ладана наполнял воздух, успокаивая душу. С утра до позднего вечера, когда свет от свечей едва освещал притемнённые углы, Эленика молилась. Она стояла перед иконой святого Михаила, архистратига и защитника, и просила его вмешательства.

Каждый день она ставила свечу за упокой души Адриана, наблюдая, как пламя дрожит и затем сгорает дотла. Но чем дольше она молилась, тем сильнее становилось ощущение, что ответа нет. Адриан был где-то там, в месте, где её молитвы не могли его достать.

– Святой Михаил, – шептала она, складывая руки в молитве. – Помоги мне спасти моего брата. Укажи мне путь, чтобы я могла вернуть его душу. Пусть это будет моё наказание, но я не оставлю его.

Однажды, когда свеча почти догорела, и церковь уже опустела, она упала на колени перед иконой, рыдая.

– Если ты не ответишь, – шептала она в отчаянии, – я сама найду способ… Даже если мне придётся обратиться к тем, кто живёт в тени…

Её слова словно ударились об эхо. Комната наполнилась странной тишиной, которая казалась почти осязаемой. Где-то в углу заколыхался слабый ветер, хотя двери были закрыты. На миг ей показалось, что огоньки свечей задрожали сильнее обычного.

Той ночью она не спала. Лежа на кровати, она размышляла о том, что говорили старожилы: проклятие ручья было древним, связанным с кровной местью и грехами прошлого. И если молитвы не помогают, возможно, её решение нужно искать не у святых, а в тенях, которые окутывали этот мир.

***

На следующее утро Эленика отправилась в лес одна. Она стояла перед ручьём, где произошла трагедия. Долгое время она смотрела на его воды, прислушиваясь к их журчанию. И, наконец, она решилась.

– Если здесь есть те, кто слышит меня, – сказала она, её голос дрожал. – Те, кто может освободить моего брата, явитесь.

Она знала, что этим вызовом она переступала черту, но ей было всё равно. Она хотела только одного – спасти Адриана.