Впрочем, до окончания расследования я решил жене никаких вопросов об этом не задавать, и вообще ничего ей пока не говорить. Поговорив по телефону с Самойловым и сделав ещё один звонок начальнику производства Ростоцкому, чтобы убедиться, что на заводе всё в порядке, я с трудом запихал Терри на заднее сиденье, надеясь, что он будет сидеть там смирно и не изорвёт почти новые кожаные чехлы. И уселся за руль белого «Мерседеса» Брондукова, спешно завёл двигатель и во весь дух помчался домой. Было уже почти два часа дня, и Наташа должна была уже забрать из школы нашу первоклашку, красавицу с розовыми бантами в косичках. Какое всё-таки счастье, что Настя похожа на свою мать, как две капли воды!

– Знакомьтесь, девчата, это Терри! – Сказал я, с трудом удерживая на поводке проворного пса, попытавшегося сразу же юркнуть в квартиру через щёлку, как только Наталья немного приоткрыла тяжёлую металлическую входную дверь. – А это его курица.

Завидев виляющего коротким хвостиком коричнево-чёрного демона ростом по пояс взрослому человеку с мордой огромного размера, пытающегося прорваться внутрь, жена с визгом отпрянула назад:

– Паша, это что ещё такое?! Ты что, с ума сошёл? Где ты взял этого монстра? Он же всех нас съест и не подавится, а потом разнесёт весь дом!

В широком проёме распашных кухонных дверей на Наташин крик появилась испуганная Настя, хлопающая ресницами, с надкусанным очищенным бананом в левой руке:

– Ой, собачка! Это мне?

– Его зовут Терри. – Повторил я, почёсывая пса за ушами. – И он совсем не страшный. Он добрый и глупый. У него нет хозяина и сейчас ему негде жить. Он немного поживёт у нас, если вы не возражаете. А потом я подумаю, куда его определить. Надо отдать его в добрые руки.

– У меня очень-очень добрые-предобрые руки. – С надеждой произнесла дочь, поглядывая то на рассерженную маму с полосатым кухонным полотенцем в руках, то на собаку, свесившую язык.

– Ладно уж, входите вы оба. – И Наташа, сменив гнев на милость, открыла дверь шире, позволяя нам войти.

Терри, освободившись от ненавистного поводка, сначала радостно и суетливо обнюхал со всех сторон настороженную жену, а затем и беззаботно-приветливую дочь, продолжая беспрерывно вилять хвостом. Потом он лизнул Настю в ушко, вызвав её смех и неописуемый восторг, оттяпал большую часть её банана и скрылся с ним под большим кухонным столом. Быстро пообедав дома, я отправился на работу, пожелав жене успехов в борьбе с новым другом:

– Если с ним будут проблемы, просто запри его в комнате или звони мне. И не бойся – он вообще не кусается, а грозный он только с вида. Ты справишься. Ты ведь у меня умница! Ну, всё. Я бегу. До вечера!

В «Новатэке» я пробыл ровно столько, сколько требовалось, и ни минутой больше, чем несказанно удивил сотрудников своего офиса. Даже моя незамужняя секретарша Ольга, которая, несмотря на молодость, превосходно знала своё дело, но постоянно строила глазки абсолютно всем молодым мужчинам, входящим в приёмную, была озадачена моим уходом в половину четвёртого:

– Павел Анатольевич, не подскажете который час? А то у меня, кажется, что-то случилось с телефоном.

– С твоим телефоном, Оля, всё в полном порядке. Сейчас половина четвёртого.

– А…, – раздосадовано протянула она, поправляя узкой пилочкой длинный зелёный ноготь на мизинце, – хорошо. До свидания.

На заводе, по счастью, ещё никто не знал о трагическом происшествии с нашим юристом. А моё отсутствие в первой половине дня все сочли как-то связанным с работой. И за этот час, проведённый в своём кабинете, мне удалось внимательно просмотреть записи камер наблюдения за последние три дня, находящиеся в облачном хранилище. После того случая в китайском Фучжоу, когда Наталья без объявления войны от меня сбежала, а я загремел за решётку за якобы её «убийство», я везде, в том числе и дома, понаставил камер. Впрочем, с тех самых пор я так ни разу и не заглядывал в это «облако» – не было нужды. Но теперь настал тот самый случай, печальный и дикий, нехороший случай. В офисе всегда было довольно тепло, и я, само собой, обычно снимал пиджак, помещая его во встроенный в стенную нишу довольно просторный гардероб. А мой «Паркер» всегда оставался во внутреннем кармане. Иногда я, конечно, выходил из офиса в рубашке без пиджака, обходя цеха. И сейчас меня крайне интересовало, кто и когда смог стащить у меня эту уникальную ручку, явно намереваясь опять подставить меня под уголовную статью. «Ну, уж нет, ребята, повторно этот номер со мной у вас не пройдёт!» – Думал я, включая ускоренную перемотку изображения. – «Я стреляный воробей! Так просто меня не возьмёшь!».