Мысленно он всё же начал отсчёт. Голос снова заговорил где-то между два и три:

– Верни нам то, что ты должен, иначе с тобой случится то же самое, что и с твоей тварью.

Кириллу было трудно сдержаться, он сжимал кулак левой руки и стискивал зубы, думая о том, назвал ли оппонент пса «тварью» случайно или точно знал, что такое имя было их с псом «секретом». Но терпел он недолго, и так как похмелье и сдерживание чувственных порывов – вещи несовместимые, Кирилл заорал в трубку:

– Что ты от меня хочешь, конченная ты сволочь!

В ответ он услышал только металлический смех, отчего стал корить себя за свою неспособность сдержаться в нужное время. Вскоре, ещё больше усилив негодование Кирилла, в трубке раздались гудки. Кирилл посмотрел на экран, только что звонивший номер был обозначен буквами «н о м е р с к р ы т».

Он пытался вспомнить, кому же мог рассказать, что называл своего нелюбимого до сегодняшнего дня пса так незамысловато. Решил, что если восстановит память, то сможет понять, кем был звонивший сумасшедший. Кирилл точно знал, что никому ничего не должен: ни денег, ни услуг. Он не любил связываться с долгами, а если и приходилось, то возвращал всегда и всё с процентами в назначенный срок. Значит, звонивший живодёр точно был сумасшедшим. Разве… Разве что сегодня ночью Кирилл мог натворить дел, которые сейчас расхлёбывал.

И тут в его воспалённом разуме нарисовался образ, который был так прекрасен, что его появление стало волшебной силой, вытеснившей из Кирилла куда-то на периферию сознания и старый, и новый хмель, и головную боль, и чувство паранойи. Мысли стали вытаскивать воспоминания из глубины алкогольного забытья, донося в осознание смех, запах, цвет и молочно-белый парик, под которым прятались рыжие волосы.

У Кирилла отвисла челюсть, из одной руки выпал телефон, а из второй банка с остатками пива, которая упала на бок и стала выплёскивать из себя содержимое мелкими, частыми порциями прямо на ламинат под его босыми ногами. Он вспомнил, что приехал домой на такси вместе с красавицей, которую целовал всю дорогу. Он вспоминал и вспоминал, сейчас воспоминания в его голове ложились, как мазки на холст, воссоздавая картину прошлой ночи. Вечер в спортивном баре. Такси. Девушка в белом парике. Ресторан. Драка. Снова такси. Вкус её помады на губах.

А потом – ничего.

Как же её звали?

Теперь воспоминания разрывались, как вакуумные бомбы в голове. Кирилл ещё раз взглянул в телефон, но ни последнего звонка, ни имён – ни-че-го. А, может быть, это начиналась белая горячка? Может быть, все воспоминания – не больше, чем плод больного похмельного воображения? И, вообще, был ли у него пёс? Комната, в которой он находился, вдруг на мгновение показалась ему незнакомой. Кирилл знал парочку человек, которые испытали на себе все тяготы алкогольной болезни, потому остатки здоровой психики, иногда привносящие рациональность в его переживания, заставили его подняться и вприпрыжку отнесли на кухню.

Всё-таки, завёрнутая в синий пластиковый пакет для мусора, уже замороженная голова пса, лежала в морозилке.

Звук дверного звонка, будто грохочущая колесница из ада, вкатил в пространство квартиры и замер, снова уступив место тишине. Кирилл быстро вернул голову пса обратно и, закрыв дверь морозильной камеры, превратился в сгусток напряжения. Кого могло принести? Явь и наваждение так перемешались, что Кирилл уже не верил ни своим чувствам, ни мыслям, а значит и себе самому. Но звук вновь заполнил пространство, словно трубы семи ангелов после снятия седьмой печати. Звук не предвещал ничего хорошего.