Когда они оба лежали рядом, держась за руки, тяжело дыша и смотря в потолок, Кирилл потерялся и не знал, сколько прошло времени с того момента, когда положил её на бежевую простынь. Может быть мгновение, а может вечность. Но всё проходяще. Их дыхания восстановились почти синхронно. Она закрыла глаза в полудрёме. Кириллу в голову вернулся образ мёртвого пса и воспоминания принесли металлический неестественный голос из последнего телефонного звонка.

Он посмотрел на женщину рядом, её прикрытые веки подрагивали, словно она видела сон. Она дышала поверхностно, едва слышно. А он подумал, что невольно втягивает Марию в то, что с ним происходит. Ведь, если за ним и его действиями наблюдают, то обязательно воспользуются и его слабостями. А теперь она стала самой большой его слабостью.

То, что происходило с ним сегодняшним утром, у любого нормального человека вызвало бы шок, панику, отчаяние. Но Кирилл не был нормальным. С ним в его жизни бывало всякое и ни по одному разу. Случались ситуации, из которых, казалось, было не выйти изрядно потрёпанным, если выйти вообще, но у Кирилла получалось, ему везло, он был лаки.

Взять хотя бы начало лета и случай на близлежащем рынке, что стоял в пяти километрах от его дома. Когда парень с бородой и дерзким акцентом, может быть наш, россиянин с Кавказа, а может быть их не-россиянин из республик Средней Азии, решил предъявить Кириллу за громкий голос на Кунцевском рынке. Кирилл тем днём купил клубнику почти задаром у юркого небритого продавца в спортивном костюме, а потом, задрав пластиковое ведёрко на свет, разглядел добрую половину гнилья, потому решил вернуть товар обратно. Он объявил об этом вслух громче обычного, и тут же подскочили какие-то худосочные ребята с чётками, которые изгибались как гадюки на раскалённом камне, двигали мохнатыми челюстями, словно орангутаны в джунглях, и так же широко расставляли верхние конечности, разбрасывая волосы из-подмышек:

– Э-э-э…. Ти чо-о-о-о… Ды ты ваще чо-о-о…

Кирилл знал, что вступать в полемику на разных языках – гиблое дело. Потому, он сразу левым хуком вынес челюсть основному гибкому змию посередине троицы. Швырнул продавцу клубнику и жестом показал, что ожидает денег в ответ. Продавец, не мешкая, вложил ему купюры в ладонь и ласково с акцентом заметил, что не хотел недоразумений.

На территории рынка наверняка не хотел. Но стоило Кириллу подойти к своей машине на стоянке, как тут же к нему подкатили человек восемь.

– А-а-а, х*йня-а-а! Это ваши в Крокусе палили? – оскалился он, понимая, что сейчас сможет справиться с двумя-тремя, остальные будут бить его.

Но, с резкой звуковой волной и световым эффектом, внезапно подъехали отечественные менты, что до сих пор назывались полицейскими. Двое полицаев вышли из Гранты, всем видом олицетворяя власть. Те, что нарисовались с рынка, рассосались, как-то по-быстрому, не создавая суеты.

Кирилл понял, что не сможет отказаться от приглашения и ему не оставалось ничего другого, как сесть в полицейскую машину. Он поначалу попытался рыкнуть и потребовать разъяснений причин, но полицейский его перебил.

– Ты чё кипиш наводишь? – вычурно-грозно спросил сержант, что был постарше на вид второго мальчика-полицая лет двадцати, но уже с лейтенантскими погонами. – Присесть хочешь по народной статье?

Кирилл знал, что такое «народная статья». Пара его приятелей уже «чалилась» по такому недоразумению. Статья 228 уголовного кодекса предполагала до трёх лет лишения свободы тем, кто неправильно или не под той крышей, или… в целом не под той крышей, а также вообще без неё, держали у себя в кармане с децл какого-нибудь говна типа: мет, хринет, дерьмет и прочие прекурсоры.