Поезд дёрнулся, завизжали тормоза. Качнувшийся официант удержал тарелку с тостами, но чашка с блюдцем соскочила с подноса. Я подхватил их, закручивая вслед выплеснувшейся массе кофе, охватывая и опережая. Поймал весь кофе, лишь несколько капель скользнули на блюдце.

Я перехватил ошарашенный взгляд шатенки, чьё декольте только что спас от купания, и подмигнул. Волна красноты залила её лицо от кромки выреза до кончиков волос.

Визг тормозов стих. Поезд остановился. Бледный официант извинялся. Всё ещё красная от смущения шатенка выпрямила спину, её подруги переводили взгляды между мной, ней и чашкой. А затем оглянулись на обрамлённые бархатными шторами окна. Сгустившийся туман окутывал поезд, будто отрезая от мира. Дотянулся до самого верха окон.

В глазах девушек появился страх. У шатенки задрожали пальцы.

Я нарочито громко поставил блюдце на стол, привлекая всеобщее внимание. Отпил глоток и отсалютовал чашкой девушкам:

– Неплохо, рекомендую!

Мой мягкий тон и беззаботный вид чуть успокоили их, они ответили неуверенными улыбками. Я повернулся к официанту и поинтересовался:

– Как скоро можно будет узнать причины остановки?

Чтобы не беспокоить больше необходимого очаровательных девушек, я сохранял мягкую улыбку, но каждый нерв был напряжён, а я сам – готов выхватить шпагу и сражаться насмерть.

Возможно, те, кто остановили поезд, пришли за мной. Бывшие друзья отца или тайная стража Золотого города. И я не знал, какой вариант хуже.

5. 5: Лада

Путь на второй этаж полицейского участка я не запомнила – слишком подгибались колени и темнело в глазах. И как с такой пугливостью в Академии подойти к наследному принцу? Смогу ли я с ним заговорить? Смогу убедить?

Я должна спасти всех. Спасти себя.

Тримас поддерживал меня под локоть. Прикрывал собой от проходящих мимо. Он как никто знал мои страхи, поэтому перед кабинетом младшего инспектора Клее, на приём к которому записалась по почте, я посмотрела на Тримаса с неимоверной благодарностью. Он кивнул ободряюще и постучал в дверь.

– Войдите, – глухо ответили за ней.

С лестницы в коридор вышли несколько суровых мужчин. Тримас открыл кабинет, и я отчаянно поспешно шагнула внутрь.

Помещение размером едва ли с треть моей спальни казалось совсем маленьким из-за тёмных обоев и набитого документами шкафа. Водянисто-серые глаза сидевшего за столом Клее вперились в меня сурово, будто я преступница.

Ты законопослушная подданная, тебе нечего бояться.

Усы Клее, – тонкие и свисающие до груди на манер морских и речных драконов, – его брылястому веснушчатому лицу типичного местного жителя совершенно не шли и даже казались смешными – такое часто случалось при слепом следовании придворной моде. Только мне было не до смеха. Я силилась заговорить, но от напряжения челюсти свело. Я снова не дышала.

– Вдох-выдох, – шепнул Тримас и стал медленно закрывать дверь, отрезая мне путь к отступлению.

Клее стрельнул в него взглядом и, снова уставившись на меня, пропустил длинный ус между пальцами.

– Итак, барышня, – он посмотрел на карманные часы, затем вытащил из пачки бумаг бланк с моим заявлением и пробежался по нему взглядом. – Так-так-так…

Чем дольше он смотрел, тем тяжелее становилось в груди. Я заставляла себя расслабить тело. Получалось плохо, но я хотя бы вдохнула. А затем ещё раз.

Перевернув лист, Клее продолжил хмуро изучать моё заявление.

У меня не было причин беспокоиться: я соблюдала закон, платила налоги, в странных связях не замечена…

– Баронесса Лада Яроваль, вы желаете стать вольной слушательницей Генеральной Академии? – Клее снизу вверх посмотрел на меня.