Брюнет, оценив его фразу, рассмеялся:

– Ты прав, мой друг, ты абсолютно прав! Думаю, стоит простить этих остолопов в погонах. – Он щёлкнул пальцами. – Официант, кофе нам! Чёрный.

На него смотрели… странно. Не то чтобы полицейские были истиной в последней инстанции, но такие высказывания могли обойтись дорого. Баронесса Мальдиб отвернулась к окну, за которым по-прежнему стояла пелена созданного магией тумана, который не позволял покинуть поезд или незаметно выкинуть контрабанду. Её примеру последовали все восемь присутствовавших здесь взрослых, а вот студенты были не столь категоричны, хоть и поглядывали на него больше искоса.

Лонгвей, помедлив, сел напротив брюнета. Тот с превосходством оглядывал остальных посетителей вагона-ресторана и кривил губы:

– Только трусы и остались. Ну, чего вы боитесь? Если при вас нет ничего запрещённого, то нечего прятаться по углам от этой зажравшейся шушеры. Вы аристократы или фермерские кролики, трясущиеся по своим клеткам?

У меня глаза распахнулись так же неестественно широко, как у Лонгвея до этого: этот парень что, идиот? Или порядки в империи оказались не такими строгими, как я предполагал по доходившим до Золотого города слухам? Вроде бы нет, да и за пару дней «в бегах» я успел убедиться в строгости властей.

Или этот парень провокатор? Уж больно цепкие взгляды бросает он на окружающих, оценивает реакцию.

А может… причина столь дерзкого поведения – ослабление императора? Вера в то, что он больше не встанет, а его сын не сумеет удержать завоёванные земли?

Моё пристальное внимание дерзкий брюнет заметил со второго раза, вздёрнул нос:

– Что смотришь? У тебя поджилки трясутся об одной мысли о полицейском досмотре и потому моё поведение кажется слишком удивительным?

Глупым или бездарно провокационным. И мешающим всем вокруг. Но озвучить это – усугубить ситуацию. К тому же парень действительно мог быть провокатором. Вот только от разумного анализа ситуации легче не становилось. Грызла изнутри, вспыхивала искрами гнева гордость последнего из Бергов. А в глазах брюнета горело искренне наслаждение бессмысленной бравадой, от чего ещё сильнее хотелось поставить его на место.

– У меня нет причин опасаться полиции, – годы практики в Золотом городе позволили мне ответить спокойно, несмотря на закипающую внутри злость.

– На самом деле это не повод для гордости, – брюнет вытащил из-за пазухи пиджака портсигар с потёртым гербом на крышке, но тот промелькнул слишком быстро, чтобы успеть его рассмотреть.

– А громкими разговорами мешать окружающим наслаждаться завтраком – это повод для гордости? – осведомился я, тщательно скрывая раздражение. – Или тебе настолько скучно, что приходится использовать столь глупые способы нарваться на дуэль?

Лонгвей чуть откинулся на спинку кресла и почти не сдерживал улыбки – вот кто бы с удовольствием посмотрел, как я с кем-нибудь смахнусь. Да и девушки рядом со мной переменили позы, я физически ощутил их возросшее любопытство.

– Дуэль… – брюнет покрутил в пальцах сигарету.

– У нас не курят, – очень любезно предупредил официант, принимая от баристы две чашки кофе.

– Ещё один раб правил! – брюнет помахал тонкой белой палочкой с табаком, прикусил её уголком губ и ехидно посоветовал. – Не бойся, именно курить я не собираюсь.

Слишком эпатажный.

– С кем имею несчастие общаться? – поинтересовался у меня брюнет.

Я терпелив, но этот паяц… умел раздражать.

– Герцог Марс Берг.

Волна охов и шепотков прокатилась по вагону-ресторану. Большинство здесь не были высшей знатью и не слышали, как я знакомился с моими внезапными попутчицами.