На одной из скамей Лотта заметила сгорбленную женскую фигуру. Очень старая нонна, хромая, поспешила навстречу гостям. На поясе у нее висели грубые кожаные перчатки, ножницы, садовый нож в ножнах.
- Здравствуйте, сестра Герлинда! – Приветливо склонила голову женщина. – и ты здравствуй, девочка.
- Доброго дня, сестра Каталина! – Громко ответила сестра Герлинда. Потом представила Лотту и попросила нонну показать новице свое царство.

               «Не всем так везет, как тебе, вовремя вырваться», - сказала она негромко, когда нонна отвернулась, приглашая их следовать за собой. – «Сестра Каталина когда-то была настоящей фрайфрау, но имела неосторожность чересчур щедро использовать свою силу. Ее любимые розы расцвели посреди зимы».
- А сестра не обидится на нас, что мы ее обсуждаем? – Еле слышно спросила Лотта, отмечая, что на память о допросной бедной женщине досталась не только хромота. Одно плечо заметно провисало, из-за чего вся нонна казалась какой-то скрюченной.
- После пыток сестра Каталина очень плохо слышит, - подтвердила ее догадки сестра Герлинда. – Даже когда кричишь ей в лицо, она больше читает по губам.

               Розарий оказался действительно достойным внимания. Большинство сортов были Лотте неизвестны, но ничего удивительного не было. В их поместье сад использовался больше для выращивания приправ и лекарственных трав. А цветы считались матушкиным баловством. Здесь же сестра Каталина называла каждую розу по имени, словно дитя. Рассказывала, откуда монсеньер аббат привез тот или иной куст, а какие сорта ей подарили паломники.

               Обойдя полный круг по розарию, они вернулись к скамье, на которой из ждала сестра Герлинда. Передавая Лотту обратно сестре Герлинде, сестра Каталина проворчала: «Не моя, но сойдет».

- О чем это она? – Спросила Лотта, когда они вышли из розария.
- О том, что подходящей магии в тебе мало, - уже несколько раздраженно отозвалась нонна.  – И когда ты уже научишься молчать, когда тебя не спрашивают? Жаль. С магией земли ты бы очень пригодилась в розарии или аптечном садике (на грядки с капустой благородную даму, понятно, никто посылать бы не стал). А так, к печи тебя, благородную, не приставишь и на мельницу не пошлешь.

               Значит, будешь по утрам работать в швейной мастерской, а после обеда – помогать сестре Каталине. Монсеньер велел тебя беречь но совсем уж без дела сидеть – грех это. Лотта была с ней согласна. Незанятые руки давали слишком много воли голове. И от мыслей, которые приходили в голову, впору было сигануть с одной их башен Лазарета этой самой головой вниз.

В первые дни помешала только невозможность добраться до башни самостоятельно. А помотать в таком небогоугодном деле никто их сестер ей, само собой, не стал бы. А потом появилась нет, не надежда, но желание узнать, что же все-таки происходит. А, значит. Надо выждать до завтра, когда ей пообещали возможность беспрепятственно спрашивать.

В тот день сестра Герлинда показала Лотте еще швейные мастерские. Простые, где шились одежды для сестер и братьев, а также обиходные вещи. И белошвейные, где обшивали высшее духовенство и шили на заказ. В основном, приданое для знатных девиц.

Именно в белошвейной мастерской старшая сестра велела Лотте взять лоскут и выполнить несложный узор. Потом – чуть посложнее. Довольно кивнув, сказала, что ждет новую вышивальщицу завтра после службы.

- Ну, хвала Творцу, разобрались, куда тебя приставить, - сестра Герлинда вздохнула, кажется, с некоторым облегчением. Теперь – обед.

               Обед проходил в одной из трапезных обители. Их, как объяснили Лотте, было несколько. Для братьев, для сестер и для паломников. Для простых и для благородных. Сестры-маги питались отдельно от женщин из приюта. Это порядок сестра Герлинда пояснила просто: «Не все заблудшие души останутся у нас. Кто-то решит строить свою судьбу в большом мире. Не стоит им лишний раз видеть тех, кто, по всеобщему убеждению, давно мертв и похоронен».